«Играю словом…» - [6]

По углам я расставил два стула.

Пророк

Все до конца, до срока

Идет своим путем.

И чести нет пророку

В Отечестве своем.

И голос, душу рвущий

Мне, и тебе, и всем;

В пустыне вопиющий,

Он нас зовет, зачем?

Зачем срывать нам путы,

Срывать зашторы с глаз?

Плюнь на него! — Он путник,

Прошедший мимо нас.

А мы в своем мирочке

Устало отдохнем

И доживем до точки,

Но снова не начнем.

И новых не откроем

Путей, миров и звезд;

И лишь землей прикроем,

Пустившееся в рост.

Зачем он травит душу

И сердце бередит?

Гони его, не слушай

И больше не гляди:

Как он уйдет устало,

Не поднимая глаз.

Ему так надо мало,

Но много больше нас.

«Скажи, о чем ты думаешь, когда…»

Скажи, о чем ты думаешь, когда

Под нами снег и талая вода?

Ты говоришь мне: — И идти боюсь,

И повернуть обратно не решусь.

«Говоришь: — Другого я любила…»

Говоришь: — Другого я любила

Сильно. Поплатилась в жизни всем.

Я боюсь вернуть всё то, что было,

Лучше ты оставь меня совсем.

Говоришь: — Меня и бросить можно,

Выбросить из сердца, но прости: —

От тебя уйти совсем несложно,

От себя, скажи, куда уйти?

Те слова твои мне сердце ранят,

Больно бьют, но, всё ж, уверен я,

Что не опозорит, не обманет,

Не предаст меня любовь моя.

Не тверди: — Испорчена, плоха я,

Сломлена в мучительной борьбе…

Соль не сыпь, пока ещё живая

Сердце рана взрезала тебе.

Не суди себя ты слишком строго,

На себя напрасно не греши.

Жизни нужно очень, очень много,

Чтоб закрыть один разлом души.

Будь со мною до конца ты честной.

Не гони, не говори: — Уйди!

Как уйти? Ведь разве с сердцем вместе

Вырву из моей тебя груди.

Мне доверься. Ясными глазами

Ты взгляни. Души почувствуй взлёт.

И тогда, спасительным бальзамом

На тебя моя любовь сойдёт.

«В то время как пишу я эти строки…»

В то время как пишу я эти строки,

И вижу каждый день тебя во сне;

По лужам скачут пестрые сороки,

Напоминая миру о весне.

Дельфины

Готовы за протянутый кусок

Рыбешки, кувыркаться в дельфинарии,

Сквозь стекла видя неба поясок,

И звучно распевая свои арии,

Дельфины, в услуженьи у людей,

В тюремной клетке мелкого бассейна —

Какой, из ада вышедший злодей

Их приручил для вашего веселья?

Готовы за кусочек танцевать

И прыгать, и мячи метать, и кольца,

Но, если б знала их морская мать,

Не стала бы рожать их для неволья.

И мы, подобно узникам тюрьмы,

Смиренно наблюдаем их работу.

Чем лучше их? Невольники все мы —

Идем покорной жизнью к эшафоту.

Дельфинарий «Рыба ждет»

Сальто вперед даю,

Мяч хвостом поддаю.

Весело плещут трибуны,

Забрызганные водой.

Рыба ждет…

Слышу свистящий звук,

Рассекающих воздух рук.

Это команда нам

Бить по воде хвостами.

Рыба ждет…

Мяч в плавниках несу,

Напарник несет на носу;

Не нужно мне лезть вперед,

Ему не надо спешить.

Рыба ждет…

Кольца по одному

Или по два подниму.

Это кольцо для напарника;

Нужно нам вместе прийти.

Рыба ждет…

Сигналы напарника мне

Команд человека ясней;

Я его понимаю,

Он делает, все как я.

Рыба ждет…

Я попадать стараюсь

В ритм его сонара;

Прыгаем по команде,

Точно, синхронно, вместе.

Рыба ждет…

На плавниках хвоста

Мы из воды вырастаем,

С переворотом в воду,

Каскад поднимаем брызг.

Дыхала — выдох, вдох,

Звуки — собачий вой

На звуковой волне,

Нам очень плохо слышной.

Рыба ждет…

Лежим неподвижно, сонно

В мутной воде загона;

Команды идут не нам,

Сегодня не нас с напарником

Рыба ждет.

Это другие двое

Прыгают, ловят, воют,

Носят мячи и кольца,

Слушают звуки команд.

Рыба ждет…

«В квадрат прямым путем не обратить окружность…»

В квадрат прямым путем не обратить окружность,

И сердце пополам никак не раздвоить.

Вот эту я жалею — ей жалости не нужно.

Вот эту я люблю — не нужно ей любви.

Лермонтовская

Демон здесь распростер перья крыл,

Мцыри с барсом застыли в борьбе.

Я цветов никому не дарил,

В первый раз дарю розы тебе.

Летний дождь видел, как я и ты

К пьедесталу поэта пришли.

И прекрасные эти цветы

Вместе с нами Москву обошли.

Поглотили нас двери метро

И укрыли от взглядов чужих.

Площадей и домов длинный строй,

Продолжает влюбленным служить.

Вырываясь из плена оков

Ощущаем свободу столиц.

А в Манеже Илья Глазунов

Нас встречает сиянием лиц.

Лица зрителей, образ картин,

Лики Вечной России манят.

Посреди освещенных витрин,

Не таясь, ты целуешь меня.

Белый столик в уютном бистро.

Голосов шум волнами реки.

Обнимаясь, едим, пьем ситро,

И креветки, как роз лепестки.

Гордый всадник, очнувшись на миг,

Под ладонью укроешь нас ты.

Нам чудесный ты город воздвиг,

И тебе отдаем мы цветы.

Колокольный колес перезвон

Над просторами тая, плывет.

Прижимает нас тесно вагон,

И, качаясь, в разлуку везет.

Этот путь лишь кусочек пути,

Что крылом осеняет любовь,

По которому вместе идти

Суждено нам отныне с тобой.

«Как срывающий с себя уздечки, шоры, путы, конь…»

Как срывающий с себя уздечки, шоры, путы, конь,

Я пишу тебе немерным, белым, призрачным стихом.

И, как в древней Византии зазвучали струны лир,

Ты услышишь музыкальный, нерифмованный верлибр.

Душа наизнанку

С души — оболочку тела

Сниму. Наизнанку выверну.

Хочу — чтоб улетела.

Хочу — чтобы покинула.

Обратно в себя войду,

Закрою входы и выходы,

И, ни одну звезду

Я не смогу уж выдумать.

На улице встречу душу

И отвернусь, не узнав —

Так оно будет лучше —

Без бреда, и сонных трав.

Себя целиком оболваню,

На чувства не дробя,

И будет одно желание —

Камень бросить в тебя.

Сжимаю камень. Круто