Игра в любовь - [25]

— Если хочешь знать, она наверху, в постели. — Она призвала на помощь всю свою храбрость. Раз… два…

— Боже милосердный! — Он закрыл глаза, изо всех сил стараясь не произносить бранных слов, которые были готовы слететь с его языка. Она видела это, хотя и не понимала, зачем ему так беспокоиться теперь, когда ж уже угостил ее впечатляющим перечнем разных богохульств. — Скажи мне, Лотти, — произнес он, едва шевеля губами, — неужели твое представление о жизни в качестве изгоя общества вдруг показалось тебе столь заманчивым, что ты не смогла и подумать ни о каком другом образе жизни? Или твоя способность мыслить здраво исчезала постепенно?

Она осторожно отложила пяльцы с вышиванием.

— Совсем не обязательно оскорблять меня.

— Ишь чего захотела! А как же иначе, если сталкиваешься с таким упорным греховным саморазрушением? — воскликнул он.

— Перестань кричать. Слуги услышат. Джинни находится здесь, потому что у нее в нескольких местах сломана нога, — объяснила она, ожидая увидеть у него хоть какие-то признаки раскаяния в том, что не проявил сочувствия. Их не было. Она попыталась еще раз: — Возможно, она никогда уже не сможет ходить. Конечно, если вообще выживет. — Не заметив и намека на сострадание, она продолжала: — Ей очень плохо. Доктор дал ей что-то, чтобы облегчить боль, но она не может позаботиться о себе. Вот почему она находится здесь.

— Для этого у человека есть слуги.

— Нет, — возразила она, — для этого у человека есть друзья, А я считаю Джинни своим другом. И товарищем. Тебе тоже следовало бы так считать.

— Я не знаю миссис Малгрю и не верю ей. Мы с ней работаем на разных хозяев. Слуга двух господ встречается крайне редко. — Он сделал многозначительную паузу. — А это означает, как мне кажется, что я должен похвалить тебя с успехами в этой области.

Она мило улыбнулась.

— Пристыдив, ты намерен заставить меня делать то, что ты хочешь. Или отказаться от того, чего хочу я.

— Пропади все пропадом!

— Ладно, — спокойно сказала она. — В таком случае предлагаю обсудить сложившуюся ситуацию и возможности спасения первоначального плана изъятия этого письма.

— Боже милосердный, — пробормотал он себе под нос и в отчаянии взъерошил волосы. — Она даже не может произнести слова «кража», но тем не менее намерена… Нет. — Он покачал головой, сердито глядя на нее. — Нет!

— Да, — твердо сказала она. — И может быть, ты все-таки присядешь?

Его взгляд стал еще более сердитым. Она чуть наклонилась вперед, голос ее стал мягче.

— Прошу тебя, Дэнд, присядь. Мы можем обсудить это разумно, спокойно. Я ведь не дурочка. Раньше ты никогда не относился ко мне как к дурочке.

— Раньше ты не вела себя как дурочка.

Она уселась поглубже в кресле и отмахнулась.

— Ладно. Болтай, что хочешь, — сказала она тоном гувернантки, которую утомил приступ раздражения у ее подопечного. — Мы это обсудим, когда ты остынешь.

Он уставился на нее, обманутый ее покровительственным тоном.

— Ну, будь по-твоему, — заявил он, усевшись в плетеное кресло рядом с ней. — Говори.

Она терпеть не могла, когда он был в таком настроении: высокомерный, неприступный. Но он был нужен ей. Он был нужен им. Осуществление их плана зависело от его помощи.

Она соскользнула с кресла и опустилась перед ним на колени в густую, сочную траву. Он удивленно взглянул на нее. Она схватила его за руки и сразу же почувствовала, как они напряжены. Пальцы у него были мозолистые, натруженные, но изящные, кожу на тыльной стороне запястий покрывали золотистые волоски. У ее знакомых мужчин руки были безволосые, белые и мягкие. Только не у Дэнда Росса. У него руки были сильные, жилистые и явно мужские. Все в нем было безошибочно, вызывающе мужским. Мужским, напомнила она себе. А ведь она была признанным экспертом в искусстве заставлять мужчин делать то, что ей хотелось.

— Дэнд, — спокойно сказала она, — тебе лучше, чем мне, известно, что поставлено на карту.

Губы его дрогнули в усмешке, и он схватил ее за запястья и дернул так, что она упала к нему на колени. Она удивленно взглянула на него.

— Не смей. Никогда не пытайся применять ко мне свои женские уловки. — В голосе его чувствовалось грозное предупреждение. — Я не джентльмен. Я ведь отреагирую не так, как отреагировал бы джентльмен.

Она отклонилась назад, но он, вместо того чтобы выпустить ее из рук, резко поставил ее на ноги и только после этого отпустил. Она ошеломленно отступила на шаг, как будто любимая собака неожиданно оскалила на нее зубы. Он уже дважды пугал ее своими непредсказуемыми действиями. Ей казалось, что она знает его. Но возможно, она очень сильно ошибалась.

— Есть другой способ. Обязательно должен быть другой способ проникнуть в замок, — пробормотал он.

Она почувствовала, как глаза защипало от близких слез, и рассердилась. Она рассердилась на сложившуюся ситуацию, на этот проклятый эпизод с экипажем, на Дэнда, который имеет наглость спорить с ней, когда она готова пожертвовать собой.

Будь у нее выбор, она не выбрала бы для себя этот путь. Как он смеет обращаться с ней так, словно она думала над этим не больше, чем над тем, какое платье надеть? Боже, он вел себя так, будто она считала все это веселой забавой. Она высвободила руки и спросила, сердито глядя на него: