Игра в ложь. Я никогда не… - [17]

– Хорошо, – покорно произнесла Эмма.

– И, во-вторых, – продолжила миссис Мерсер, – в течение двух недель из дома ни шагу. За исключением школы, тенниса или общественных работ, если тебе их назначат. Будем надеяться, что они ограничатся таким наказанием. – Она остановилась у рояля и приложила руку ко лбу, словно от одной только мысли об этом ей делалось не по себе. – Что, по-твоему, скажут в колледже? Ты хоть подумала о последствиях, или просто схватила первое, что попалось под руку, и бросилась бежать?

Лорел, которая явно подслушивала, появилась в дверях гостиной с закрытым пакетом попкорна в руках.

– Но на следующей неделе встреча выпускников! Ты должна разрешить Саттон пойти. Она же в оргкомитете! А потом у нас запланирован поход.

Миссис Мерсер покачала головой и снова повернулась к Эмме.

– Даже не пытайся улизнуть из дома. Я приглашу мастера, и он поставит замки на окна. Знаю, ты уже пользовалась этой лазейкой. Кстати, Лорел, на твоих окнах тоже будут замки.

– Но я не лазаю в окна! – запротестовала Лорел.

– Сегодня утром я заметила следы по всему цветнику, – отрезала миссис Мерсер.

Эмма сжала губы. Следы под окнами Лорел принадлежали ей. Это она сбежала из комнаты Лорел через окно в день рождения, после того как нашла в компьютере сестры полную версию ужастика с участием Лорел, Мадлен и Шарлотты, которые разыграли удушение Саттон. Но Саттон ни за что бы не призналась в том, что вытоптала цветы, и Эмма тоже не собиралась этого делать. Может, она уже становилась похожей на сестру?

Миссис Мерсер пошарила в сумке, из которой донеслось жужжание телефона. Она поднесла к уху крошечную трубку и исчезла в коридоре. Мистер Мерсер тоже проверил свой пейджер и с усталым видом повернулся к Саттон.

– У меня для тебя срочное поручение. Иди переоденься, встретимся в гараже.

Эмма послушно кивнула, готовая к наказанию.

Спустя десять минут Эмма, переодевшись в футболку и поношенные джинсы – ну, насколько поношенными могут быть джинсы от Citizens of Humanity, – стояла в гараже Мерсеров на три машины. Вдоль стен гаража тянулись полки с инструментами, граблями, лопатами, баллончиками с краской, огромными мешками собачьего корма. Посреди просторного помещения стоял старый мотоцикл с надписью «НОРТОН» на боку. Мистер Мерсер сидел на корточках возле переднего колеса мотоцикла, проверяя накачку шины. На его коленях белели защитные накладки.

Увидев Эмму, он привстал и кивнул ей.

– Я здесь, – сказала Эмма, чувствуя себя немного неловко.

Мистер Мерсер задержал на ней взгляд. Эмма приготовилась выслушать нотацию, но он молчал и выглядел очень грустным.

Эмма не знала, что сказать. Ей не раз приходилось разочаровываться самой, а теперь она сама кого-то разочаровала. Эмма всегда старалась угождать приемным родителям, выполняла все, что от нее требовали – была и нянькой, и уборщицей, а однажды даже массажисткой. С ней никогда не было проблем.

Мистер Мерсер повернулся к мотоциклу.

– Наш гараж превратился в помойку, – сказал он наконец. – Поможешь мне разобрать этот хлам, выбросить лишнее и расставить все по местам?

– Ладно. – Эмма вытащила из коробки большой черный мешок для мусора.

Она оглядела гараж и с удивлением отметила, что у них с мистером Мерсером есть кое-что общее. На стене висел изодранный плакат с изображением легендарной гитары Gibson Les Paul[27], которой Эмма бредила, когда была подростком и мечтала играть в рок-группе. Рядом висела копия первой страницы газеты со знаменитым «ляпом» в заголовке: «ДЬЮИ ПОБЕЖДАЕТ ТРУМЭНА»[28]. И слева от стоек с инструментами и гербицидами, на маленькой полке, валялись потрепанные книги в мягкой обложке – ее любимые детективы, которыми она когда-то зачитывалась. Ей стало интересно, почему им не нашлось места в домашней библиотеке. Может, миссис Мерсер стыдилась низкопробных литературных вкусов мужа? Или это привычка всех отцов – хранить дорогие сердцу вещи в собственном закутке?

Эмма никогда не знала своего отца. Еще в детском саду к ним в класс приходили папы других детей и рассказывали о том, чем зарабатывают на жизнь; среди них были доктор, хозяин магазина музыкальных инструментов и повар. В тот день Эмма спросила Бекки, чем занимается ее папа. Бекки сникла, пуская сигаретный дым через нос. «Неважно». «Ты можешь сказать мне, как его зовут?» – допытывалась Эмма, но Бекки опять промолчала. Вскоре после этого разговора в жизни Эммы начался период, когда она видела отца в каждом мужчине, который встречался им на пути во время их бесконечных переездов, ведь Бекки нигде надолго не задерживалась. В «отцах» побывали Рэймонд, кассир на заправке, который с каждой покупкой подсовывал Эмме несколько бесплатных ирисок. Доктор Норрис, врач скорой помощи, который зашивал ей коленку, когда она упала на детской площадке. Эл, сосед по многоквартирному дому, который по утрам махал Эмме рукой. Эмма представляла себе, как один из них берет ее в охапку, подбрасывает вверх, кружит, а потом ведет в местное кафе «Молочная королева». Но ничего этого не происходило.

На меня обрушилась лавина воспоминаний: мы с отцом сидим за столиком в блюз-клубе, слушаем выступление оркестра. Мы с отцом бредем по горной тропе, наблюдаем за птицами в бинокли. А вот я падаю с велосипеда и бегу домой, чтобы отец меня утешил. Мне казалось, что в какой-то момент у нас с отцом была особая связь. И сейчас, наблюдая за переживаниями Эммы, я вдруг поймала себя на мысли о том, как мне повезло, что у меня был такой отец. Правда, он даже не догадывается, что я ушла навсегда.