Игра в безумие. Прощай, сестра. Изверг - [69]

— Пожалуй, да, — пробормотала Элис.

— Когда мы покупали этот дом, в последний момент возникли проблемы. Хозяин получил более выгодное предложение. И это после того, как мы уже перевезли часть вещей, — ведь думали, что все решено. Но все же агент по торговле недвижимостью убедил хозяина остановиться на нашем предложении.

— Расскажите поподробнее. И поточней, когда все это было.

Накладные фирмы, перевозившей вещи Вэйнов, подтверждали, что некоторые из них, включая портативную машинку, были завезены в дом десятого мая. Вэйны переехали первого июня.

— Та же история, что с Домом Плантатора, — заметил Хэзлтон Полингу. — За три недели агент мог послать в дом кого угодно и кто угодно мог воспользоваться машинкой. Плендер разговаривал с Дарлингом, с агентом, оформлявшим продажу дома, но тот утверждает, что в дом никого не присылал. Понятно, ведь дом он считал проданным. Но Дарлинг — довольно ленивый тип, а вот другой агент, Гаммон, нескольких клиентов присылал. Не поленился и подсуетился, включая того, кто сделал более выгодное предложение. Похоже, все они ни при чем. Не могут быть и другие, о которых не знаем.

— А как насчет хозяина, как его, Мэйкписа?

— Ему за восемьдесят, и он почти слеп. Так что…

Полинг сомкнул кончики пальцев.

— А вам не кажется все это слишком неправдоподобным?

— Что вы имеете в виду?

— Представьте себе автора наших писем. Ему нужна машинка, чтобы их напечатать. И заодно же он — потенциальный покупатель дома. Случайно оказавшись в нашем доме, замечает машинку и говорит себе: «Ага, все как по заказу!» И что потом? Осматривает дом, потом садится и прямо там печатает письмо? Или, оставив себе ключ, вернется позднее? Или возьмет с собой машинку, чтобы потом вернуть на место?

— Человек, сделавший последнее предложение, был в доме трижды. Зовут его Дженкинс. Он программист, переехал работать в Роули и уже успел купить другой дом. Женат, четверо детей. Похоже, что с нашим делом он никак не связан. На ночь убийства Луизы Олбрайт у него алиби.

— Ну, видите?

— Но кто-то ведь напечатал письмо на этой машинке?

— Совершенно верно. Это приводит нас к выводу, что человек, напечатавший письмо, должен был знать, что машинка там есть, — а знал это сам Вэйн. Говорите, за ним ничего не числится?

— Нет. — Хэзлтон почесал подбородок, так что заскрежетала щетина. — Не знаю. Держался он хорошо, вот все, что могу сказать.

— Ну ладно, допустим, держался он хорошо. Но для вас это не ново.

— Но ведь это было смертельно опасно для него. — Он умолк.

Полинг покачал седой головой.

— Почему? Ему просто не повезло. С какой стати кто-то стал бы интересоваться его машинкой? Напечатал письмо и, видимо, не одно. Потом дочь заявляет, что хочет забрать машинку. Отлично, тем лучше. Не повезло ему только в том, что девушка оказалась без денег и заложила машинку, да еще в том, что любопытный хозяин ломбарда оказался слишком наблюдателен. Ведь только это привело нас к нему. Полагаю, за ним нужно установить наблюдение.

— Да, сэр.

— И поручите сержанту Плендеру узнать о нем как можно больше. На работе, там, где он раньше жил, и так далее…

— Вэйн знает Плендера.

— Это неважно. Не помешает немного его припугнуть. Я верю, что он — убийца. И дело только в том, как уличить его.

— Да, сэр, — ответил Хэзлтон, хотя и не был согласен с суперинтендантом. Он нюхом чуял, что Вэйн не имеет с убийством ничего общего.

Пэм сидела за столом и читала письмо, аккуратно отпечатанное на машинке:

«Дорогая Памела!

Я очень рад, что Вы опять отозвались. Я уже и не надеялся. Многие девушки пишут письма вроде ваших, но притом и не думают приходить на встречу. Но раз Вы относитесь к этому всерьез, могу Вас заверить, что и я тоже.

Получив письмо, несколько минут я не мог собраться с мыслями. „Не собрать мыслей тому, кто видит танцующую звезду“. Знаете, кто это сказал? Один великий человек. Я думал, нужно ли отвечать? Вы представить не можете, сколько разных мыслей промелькнуло в моей голове, но в тот миг я ясно увидел Вас перед собой. Высокий открытый лоб, глубокие глаза, волнистые русые волосы. Правдив мой образ или неверен? А вы, Памела, истинная или фальшивая?

И еще я спрашивал себя в душе: готова ли она к посвящению, знает ли она, как мука близка к радости? И что высший миг жизни — это миг, когда фантазия становится реальностью? Если вас интересуют подобные вещи, мы немало сможем вам предложить.

Наша цель — обрести Господство над явлениями обычной жизни, превзойти и возвыситься над ними. Мы не просто обычные люди, моя приятельница и я. Дело в том, будете ли вы способны сопровождать нас туда, где мы обитаем в мире высшего наслаждения.

Кое-что я уже сообщал вам о себе. Знаете, что я старше вас. В Лондон я приехать не смогу, но ведь все равно наши встречи происходят в Роули. Вы пишете, что хотели бы приехать. Если так, напишите, в какой день, и я буду в девять вечера ждать вас у табачного киоска „Истхем“ на Стейшен-роуд.

Адрес на конверте будет действителен ближайшие несколько дней. Надеюсь, Памела, мы встретимся, надеюсь, вы присоединитесь к нам.

Абель».

К письму был приложен конверт с адресом:

«А. Гилузо, Бэчстед Фарм, Ист-роуд, Саттон Виллс».