Игра с огнем - [16]

А вечером еще предстоит подумать над тем, как сохранить и всех интернетовских учеников, и факультатив по чешскому языку. Родители переехали в Чехию, когда ей было пять. Получили гражданство, чтобы выступать за сборную, поэтому было оно и у Элизы. Правда, чаще всего там ее называли Элишкой, но она понимала, что требовать этого здесь точно не стоит. Не ненавистная Лиза – и то хорошо. Жизни в России Элиза не помнила, но русский язык знала хорошо, потому что отец за пятнадцать лет чешский в совершенстве так и не одолел, дома требовал говорить исключительно по-русски. Отказываться сейчас от факультатива даже временно Элиза не хотела: где еще она могла поговорить на родном и любимом языке? Факультатив был общим для всех классов, поэтому там собирались и малыши-пятиклашки, изучающие язык для общего развития, и будущие выпускники, которые собирались поступать в чешские университеты. По крайней мере, пробовать. Всего приходило обычно десять-двенадцать человек. Колченогой поначалу не нравилась такая сборная солянка, она утверждала, что деление по возрастам в школе необходимо, но Элиза пошла к директору, убедительно доказав, что эта самая «солянка» только подружит и скрепит детей. Директор возражать не стал, и вскоре все убедились, что Элиза была права. Старшие дети привыкли помогать малышам, и никому теперь не позволяли их обижать. Хотя едва ли Колчанова Людмила Арсентьевна когда-нибудь признает это вслух.

Галдеж десятого «А» Элиза услышала еще до того, как вошла в кабинет. Звонок прозвенел больше минуты назад, но дети и не думали успокаиваться. Впрочем, они редко сидели тихо даже когда в кабинете находилась Марина Петровна. Кабинет Элизы находился рядом, всего лишь через маленькую подсобку, которую они делили с Соболевой на двоих, поэтому она всегда слышала, что происходит у той на уроках.

Дети не замолчали и тогда, когда Элиза открыла дверь и вошла. Они ее даже не заметили. Все взгляды были обращены в противоположную сторону, где на первой парте стоял Артур Михайлов и громко вещал:

– И ровно в полночь выходит он – призрак! В черном плаще с кровавым подбоем, шаркающей походкой проходит он по сгоревшим развалинам!

Парочка самых пугливых девчонок взвизгнула, кокетливо спрятавшись за стоящих рядом парней. Элиза только хмыкнула. Артур был мальчиком умным, начитанным, писал рассказы и даже печатался в Алексеевской газете. Наверняка и «Мастера и Маргариту» любил, не зря же цитировал почти дословно. А глупые одноклассницы и рады держать за руку мальчиков. Пятнадцать лет, возраст такой. Элиза хорошо помнила себя в эти годы. Родителям и тренерам с трудом удавалось сдерживать ее характер.

– Останавливается на пороге почерневшего дома, – продолжал заливаться соловьем Артур, понизив голос, – оглядывается, – он медленно осмотрел жмущихся друг к другу одноклассников, наклонившись к ним чуть ближе, – и если увидит тебя – смерть!

В классе повисла полная тишина. Несколько долгих секунд ребята молчали, затаив дыхание, а затем с задней парты раздался голос Вани Петрухина, двоечника и задиры:

– Да что ты гонишь, Миха! Нет там никакого призрака.

Артур выпрямился и улыбнулся.

– А ты сходи, проверь.

– И схожу! – Петрухин поднялся из-за парты. – Кто со мной? – Он точно так же, как минутой раньше Артур, посмотрел на друзей. – Кто не ссыкло?

Смелых, как ни странно, не находилось. Даже сам Артур молчал. Элиза усмехнулась, не торопясь обозначать свое присутствие. Как она и думала, первой руку подняла Алиса Самойлова.

– Ну, я не ссыкло, и чего? С тобой пойти, чтобы ты в штаны не наложил?

Дети нестройно засмеялись, но под гневным взглядом Петрухина быстро замолчали.

– Чтобы убедится, что нет там никакого призрака. Миха врет, как всегда. Писатель хренов.

– Пошли, – Алиса пожала плечами. – Ян, ты с нами?

И прежде, чем отличница Яна Васильева, по непонятной для Элизы причине тянувшаяся к двоечникам и хулиганам, согласится на подобную авантюру, она с силой захлопнула дверь, заставив всех учеников повернуться к ней. Те даже не думали занимать свои места, удивленными взглядами провожая Элизу, пока она шла от двери к учительскому столу.

– Я буду вам благодарна, Артур, если вы все-таки слезете с парты, – на ходу проговорила она.

Тот мгновенно спрыгнул со стола и направился к своему месту. Другие ученики тоже нехотя стали расходиться.

– Елизавета Николаевна, а вы кабинет не попутали? – наконец поинтересовался Петрухин. – У нас типа русский ща.

– Я знаю, – кивнула Элиза, положив журнал на стол и повернувшись к классу. – И с сегодняшнего дня его буду вести у вас я.

Дети снова удивленно переглянулись.

– А где Марина Петровна? – осторожно спросила Надя Валюшкина.

– По семейным обстоятельствам ей пришлось временно взять отпуск.

– Да забухала она, – со знанием дела рассмеялся Петрухин.

На это Элизе нечего было возразить. Подтверждать его версию было бы непедагогично, но и врать детям она привычки не имела. Поэтому она просто поправила очки в черной оправе, хотя они и так сидели идеально, опустилась на стул и открыла учебник, который видела впервые в жизни.

– Давайте начнем урок.

Дети тут же притихли, но Петрухин не собирался сдаваться просто так.