Игра с огнем - [67]

Я бреду по улицам Ист-Виллидж, среди баров и бутиков, на Юнион-сквер, чтобы сесть на метро и доехать до Блумингдейла, где собираюсь встретиться с Минди в час дня. Поезд подходит к перрону, как только я спускаюсь на станцию. Я прыгаю в вагон и втискиваюсь на сиденье рядом с парой в ярких кроссовках и с рюкзаками, изучающей карту. Туристы.

Зайдя в Блумингдейл, я обнаруживаю непрочитанные сообщения. Первое от Минди.

«Опаздываю на две минуты!!! – пишет она. – Прости-прости, увидимся».

Следующее сообщение от Мэри-Кейт. Она со мной не связывалась после свадьбы – отчасти потому, что они с Тоби уехали в Тулум на медовый месяц, отчасти потому, что я не знаю, как теперь быть с нашей дружбой, раз мы с Джонатаном больше не вместе.

«Зайки, мне нужно выбрать украшения для статьи об аксессуарах, которую мы готовим в журнал. Они мне все нравятся, я не могу выбрать, ха-ха. Выберите на ваш вкус, спс».

Она прислала фотографию в чат подружек невесты. Я так понимаю, это означает, что мы можем по-прежнему дружить, если я захочу.

Все остальные подружки уже ответили. Я открываю снимок. Шесть колец на черном плюше: круглый бриллиант в розовом золоте, продолговатый сапфир в платине, бриллиант-груша с мерцающим ореолом. Большинство слишком вычурные, мне бросается в глаза самое простое. Бриллиант в желтом золоте.

«Желтое золото просто роскошь», – пишу я.

«Классика. Шик. Тиффани. Отличный выбор», – соглашается Мэри-Кейт, добавляя ряд эмодзи-бриллиантов.

Странный способ возобновить дружеские отношения, но такая уж Мэри-Кейт. Она не любит погружаться в неприятные эмоции. Чем вернее она сможет избежать настоящих чувств, тем лучше; они с Джонатаном в этом похожи.

– Привет, куколка!

Голос Минди разносится по магазину. Она спешит ко мне, облаченная в платье цвета розового фламинго и серебристые лодочки.

– Еще раз прости, что заставила тебя ждать, – она целует меня в обе щеки. – На работе просто дурдом. И я чувствую, что заболеваю, а это совершенно недопустимо. Я отказываюсь сейчас болеть. Так что пошли по магазинам! Я хочу к свиданию новое платье, а у меня всего час до следующей встречи.

Я иду за ней, когда она со знанием дела устремляется по женскому этажу, берет фиолетовое платье в пол, маленькое синее с открытыми плечами и ворох черных. На ценники она вообще не смотрит. Вручает платья продавщице, которой чуть за двадцать, и та тащит их в примерочную. Я плетусь за Минди, щупая мягкий кашемир и гладкую кожу, и пытаюсь поддерживать разговор, как будто я ее подруга, а не наемная помощница. Но разговор односторонний: она стрекочет про церемонии на Рош ха-Шана, про подругу, которая по непонятной причине съезжает из квартиры с фиксированной платой в Верхнем Ист-Сайде, про детокс на соке асаи, который хочет попробовать, и так далее. Мы разбираем ее свидания с Гордоном, выжимая все возможное из того, как он обращался с официантом и из продолжительности прощального поцелуя на пороге ее квартиры.

Болтовня ни разу не касается моей жизни. Она знает основное – откуда я, где училась, – но больше я ничего не рассказываю. Так проще. Я прислоняюсь к двери напротив примерочной и смотрю, как Минди выпархивает в каждом наряде по очереди.

– От этого я просто без ума, – объявляет она, выходя в третьем черном платье.

Разрез так открывает ноги, что я волнуюсь, не дефект ли это в одежде.

– Но я думаю, не слишком ли это.

– Немного чересчур, да, – заключаю я. – Это ведь просто ужин.

– Да, но почему не появиться во всей красе?

Она идет к тройному зеркалу в конце ряда примерочных, встает на пьедестал и изгибается, чтобы рассмотреть платье со спины. Потом глядит на меня с ужасом и прикладывает руку к животу.

– О боже. Мне нехорошо. Мне нужно…

Она зажимает рот и мчится по коридору к маленькому черному мусорному баку. Сбрасывает крышку, и ее рвет внутрь. Продавщица отпрыгивает. Я, наверное, должна помочь, но мысль о том, чтобы подбежать к ведру рвоты… фу.

– Простите, простите, ради бога, – в панике говорит Минди, поднимая крышку мусорки, закрывая и возвращая ее на место. Она вытирает рот тыльной стороной руки. – По-моему, я что-то подхватила.

Я робко подхожу к ней и глажу по спине круговыми движениями. Она очень бледна.

– Как неудобно, – шепчет она. – Пойдем отсюда.

Она спешит обратно в примерочную, чтобы переодеться. Продавщица улыбается самой фальшивой улыбкой, какую я видела в жизни, и лживо-радостно говорит:

– Надеюсь, вам станет лучше!

– Прости, – говорит Минди, когда мы выходим на Пятьдесят девятую улицу. Она исчезает за углом, а я сажусь в метро, намереваясь остаток дня провести за звонками и Тиндером.

Я настолько погружена в собственный мир – наушники, музыка на полную громкость, темные очки, – что едва замечаю прислонившуюся ко входной двери моего дома фигуру в синем костюме с жесткими плечами. Я собираюсь пройти мимо, но тут она приходит в движение, сует свой блэкберри в карман и делает два быстрых шага.

– Привет, – говорит Джонатан, и лицо его становится задумчиво-неловким.

Меня бесит то, как он до сих пор на меня действует. В животе все обрывается, кожа на плечах покрывается мурашками. Это животная реакция, бей или беги, и я должна бежать. Но ноги будто приклеены к асфальту. Если я пройду мимо него, не обратив внимания, то никогда не узнаю, чего ему нужно, – а мне невольно любопытно. Я отступаю назад и крепко скрещиваю руки на груди.