Игра правил - [39]

Причиной столь резкой трансформации личности явилось то, что его приютила заботливая милая женщина с четвёртого этажа и украсила его шейку красивым кожаным ошейником, который он и не думал с себя срывать или как-то противиться его наличию. Совсем наоборот, ведь он не стал заключённым в своём новом месте пребывания: его на весь день выпускали на улицу и он гордо гулял в своём ошейнике целыми днями, но теперь уже занимаясь желанными делами. Потому что вместе с ошейником он приобрел и новое положение — положение кота с постоянным местом жительства и свободным доступом к пище. И это обстоятельство сбрасывало с него оковы обязанностей предыдущего образа жизни. С сожалением для себя мы обнаружили, что хорошее к нам отношение кота Барсика было одной из ненавистных ему обязанностей, преспокойно сброшенной им при обретении нового положения. «Деньги портят даже котов», — с негодованием как-то произнесла проигнорированная им бабушка, сидящая по обыкновению на лавочке возле подъезда. Услышав её слова, я задумался: интересно, деньги портят только дворовых котов или всех котов? Это у данного конкретного кота такой скверный нрав или любой кот так поступит? Если бы он жил всю жизнь дома, то был бы более мягким в отношении людей? Был бы он добрее ко всем, не имея такой сложной жизни ранее? Потом я понял, что деньги никого и никогда не портят. Они лишь обличают сущность котов. Обличают их нутро таким, какое оно есть в действительности, не делая его при этом ни хуже, ни лучше. Кот Барсик лишь выпрашивал еду, оттого и был мил. Оттого и терпел бесконечное нарушение личного пространства и эгоизм людей, использующих его как временную игрушку. Ведь никто из них не забирал его домой. Не давал ему того, чего ему по-настоящему не хватало. Каждый брал от него лишь то, что хотел взять сам, и уходил домой восвояси. А по-настоящему необходимой для него была — свобода. Свобода действий при наличии необходимых для жизни ресурсов. Что он и получил от этой милой женщины с четвёртого этажа. Она лишь кормила и лечила его, когда ему это требовалось. Гоняя по двору котов и охаживая кошек, он часто не ночевал дома и приходил в любое удобное для него время. Милая женщина не претендовала на него как на свою собственность, запирая его дома или кастрируя себе в угоду. Нет. Она любила его, не обладая им. Просто помогала ему жить, наслаждаясь его свободной волей. Истинное искусство любви, доступное лишь прекрасному и возвышенному человеку. Поэтому, как только у Барсика появилась в избытке еда, то и надобность угождать эгоистичным людям сразу же отпала. Интересно, как бы выглядел мир, если бы все коты не испытывали нужды и делали что желают? Был бы мир красивее от их искренности? И нужна ли людям искренность на самом деле? Хотят ли люди видеть истинные жизненные цели и ценности котов? Возможно, людям больше нужно, когда каждый кот играет свою роль и просто радует глаз.

Но самое занимательное, что предоставила мне память на поднятые сегодня вопросы, так это воспоминание о давнем соседе, времён моего проживания в великолепном городке под названием К. Городок был милейшим местом из всех, где мне довелось пожить длительное время. Население сорок тысяч человек. Две главные улицы, три второстепенных, с пяток средних улочек и множество незначительных. На светофорах машины скапливаются только в семь вечера. По-видимому, в это время выезжают действительно все имеющиеся в городе машины. В остальное же время, из любой точки в любую, можно доехать за семь-восемь минут — не нарушая правил дорожного движения — и за четыре-пять — нарушая их. На тротуарах никто не соблюдает правило правостороннего движения, и немногочисленный поток плавно и неторопливо передвигается в хаотичном порядке. Именно плавно и неторопливо. Иногда у меня складывалось впечатление, что там никто никуда и никогда не спешил и не опаздывал. Чувствовалась какая-то свобода в манере передвижения тамошних людей. Словно они успевают насладиться течением окружающей их жизни. И в такой монотонной идиллии моё внимание приковывал очень нетипичный её соучастник. К этому осанистому шатену постоянно приезжали курьеры различных транспортных компаний, доставляющие огромные коробки с непонятно чем. Также его всегда можно было встретить идущим с почты и несущим какие-то посылки. Часто можно было наблюдать из окна, как они вместе с женой садились в старенький неприметный внедорожник и куда-то уезжали. Бывало, на несколько дней или даже недель. Очень уж интересовал меня сей персонаж. Хоть он и старался сливаться с местными жителями, он явно не был местным. Его одежда не была броской, но человеку, сведущему в качестве, легко можно было увидеть её принадлежность к высочайшей ценовой категории. Как потом выяснилось, его коллекция одних только туфель «Стефано Бемер» стоила ровно в три раза дороже его автомобиля и в десять раз дороже всего моего вместе взятого гардероба. Но тогда он был для меня настоящей загадкой. Я не мог понять, почему он живёт именно здесь. Почему не уезжает в другой город, если у него явно есть финансовая возможность это сделать? Что его здесь держит? Может быть, он занимается какой-то незаконной деятельностью или скрывается от правосудия? И в один из дней, когда я таки смог застать его отдыхающим на лавочке, завязалось наше знакомство. Он оказался ещё более странным человеком, чем мне представлялось ранее. На базе наших общих утренних занятий на турнике он мне поведал о своём образе жизни затворника и отшельника двадцать первого века. Оказалось, что, имея весьма солидный доход от какой-то дистанционной деятельности, он намеренно отказался от яркой столичной жизни. От шумных компаний и пышных торжеств. От бесконечных восторженных взглядов и лестных изречений о качестве своей личности. Он выбрал свежий воздух, экологически чистые продукты, красивую природу, спокойствие и тихую радость семейной жизни. И самое главное, как он сказал, — возможность принадлежать самому себе и свободно заниматься творчеством. Он писал картины и книги. Какие-то перемудрённые абстракции на холсте и философские заумности на бумаге, непонятно для кого и для чего. Картины он точно не выставлял, а издавал ли книги — я не знаю. Позже я читал лишь сырую версию одной из них в электронном виде. Дальнейшая судьба книги мне неизвестна. Отправляясь на отдых, они с семьей добирались на автомобиле до аэропорта ближайшего крупного города и улетали в нужном направлении. А всё необходимое для жизни и творчества он заказывал в интернет-магазинах. Объяснял всю эту конспирацию и закрытость он очень просто, говоря что-то вроде: «Если своими ресурсами я раздражаю окружающих людей, значит, я распоряжаюсь ими неразумно». И он умел не раздражать окружающих людей, при этом ни в чём себе не отказывая. Но происходящего никто не видел и не понимал. Всегда тёмные тона одежды и никаких внешних атрибутов роскоши. Он не вызывал возмущения людей своим существованием. Не вызывал у них зависти и ненависти. Он по-настоящему понимал значение фразы «счастье любит тишину». Понимал и воплощал её в жизнь. И когда я спросил его, с чего он вдруг решил так кардинально поменять свою жизнь и в какой момент к нему пришло озарение сделать это, — он поведал мне весьма необычную историю. Он рассказал мне о своём сне. Сне, разбившем вдребезги и заново построившем его мировоззрение.