Игра об Уильяме Шекспире продолжается, или Слова, слова, слова... - [21]
Н.Б. даёт читателям справку, что «мешок, скорее подушка» (?!) никакого отношения к «накопительству» не имеет, это «древний элемент античной архитектуры и скульптуры». Книги же есть и на памятнике Данте, а «Гилилов в данном случае… не смущается, на что поднимает руку». Так как я ни на какие элементы памятника «руку не поднимал» (и читатель легко может в этом убедиться), ясно, что Н.Б. опять перепутал или меня с англо-американскими профессорами, или стратфордский памятник с каким-то другим сооружением. Тем более что этот раздел своего труда он завершает назиданием: «Как-никак, обижать надгробное изваяние на могиле Шекспира и высмеивать изображение книги и пера нехорошо». Опять несуществующая книга! Боюсь, что после ознакомления с этими и им подобными «доводами» осведомлённому читателю действительно может стать нехорошо...
Разумеется, и этот оппонент, защищая авторство Шакспера, не ограничивается такими аргументами, как несуществующая книга на памятнике или деньги на памятные кольца, завещанные «друзьям до гробовой доски». Самая большая глава в брошюре академика называется так: «Кратко о культурологии художественной гениальности».
Сначала со ссылкой на пушкинское «Пока не требует поэта к священной жертве Аполлон…» утверждается, что поэт, гений, быть может, и бывает «мал и мерзок», но совсем не так, как «толпа», как те люди, которые об этом судили, а несопоставимо «иначе». Как будто в случае с Шакспером дело упирается только в его «поведение», а не в его неграмотных детей и отсутствие доказательств, что сам он умел читать и писать! Много страниц занимает перечисление гениев, которыми «изобиловала» Европа. Вот Рембрандт, женщины, которых он любил, его сын Титус, вот многословные рассуждения о его картине, изображающей «нисхождение гениальности» на евангелиста Матфея — «в виде нисхождения благодати Святого Духа на внешне простоватого и по принятии апостольства бедно одетого человека». Потом о другой картине, об учениках Рембрандта и — достаточно неожиданно — о том, как, узнав о смерти Достоевского, «расстроенный и бледный Менделеев неожиданно стал говорить [студентам] о скончавшемся». Какое отношение этот эпизод (а также следующие за ним цитаты из Мишле, Гегеля, Энгельса и сборника статей о пушкинском «Моцарте и Сальери») имеет к Шекспиру и Шаксперу — можно только гадать.
Но в конце главы появляются кое-какие соображения о гениальности применительно к случаю с Шакспером. Некоторые из них просто невозможно не процитировать. Например: «Подходя культурологически, видно, что государственно-политическая деятельность не помогает развитию художественного гения, не ставит автоматически «четырёх графов»[3] выше Шекспира… Среди западноевропейских правителей того времени большой художественный талант (не гений) был у одного Лоренцо Медичи Великолепного». Ещё: «До универсальной культуры и неслыханного обогащения языка (у Шекспира — 22 000 слов!) едва ли можно дойти тем, кто не вращался в гуще народа».
Такая вот софистика! Во-первых, шекспировские произведения показывают, что их автором был образованнейший и глубоко эрудированный человек (если один человек), а эти качества нельзя обрести, только «вращаясь в гуще народа», тем более в те времена. Что же касается необычайного богатства лексикона, то у Шекспира оно в значительной части определяется использованием иноязычных слов и неологизмов, юридической и другой специальной лексики и свидетельствует именно о высочайшей образованности и уникальной начитанности, об использовании гигантской библиотеки.
Н.Б. просто не может представить себе автором шекспировских произведений образованного аристократа (хотя великое множество фактов говорит именно об этом). Почему же? Оказывается, «лорды, связанные особо спесивым и чопорным этикетом Англии, привыкли получать чинно подобострастные ответы, вроде сохранившихся в современной Англии («да, сэр», «нет, сэр»). Театр для них был надёжным местом, где они могли на сцене и в толпе простолюдинов доискаться до того, что было ясно простому англичанину» (sic!). К тому же, как полагает Н.Б., даже у самых просвещённых аристократов не было «такого личного, народного, добытого непосредственно с помощью плуга, ткацкого станка, меча, повседневного трудового и повседневного ратного опыта, такого общенационального кругозора, как у йоменов и выходцев из них…» Этот «выстраданный и вырадованный» опыт простолюдинов порождал некую харизму, которая «в сочетании с пока недоисследованными генными факторами, сущими или представляющимися небесным осенением, доставляла сыну… йомена средней руки возможность стать создателем своего и национального художественного мира. Конечно, Вильям Шекспир был озарён гением, но реализовать этот гений в творениях помог и жизненный опыт предков, накопленный веками, в частности, в тягостных военных подвигах…» Мы узнаём также, что Шекспир (то есть Шакспер) «странным харизматическим образом возвышался и над сухой и прагматичной, но, видимо, вспоминавшей порой трагизм своей юности королевой, и над нежданно получившим английский престол Яковом Стюартом…» И ещё: «Наименование адресатов и читателей сонета (? —
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эта книга — результат новаторских исследований литературных и исторических фактов, связанных с феноменом Шекспира. Читатель узнает об истории знаменитого «шекспировского вопроса», об открытиях автора, начавшихся с самого загадочного произведения — поэмы «Феникс и Голубь», до этого всегда переводившейся на русский язык неправильно. Эти открытия дают ключ к постижению потрясающей и прекрасной тайны в истории человеческой культуры — тайны Великого имени — Shakespeare. Книга И.М. Гилилова не имеет аналогов, о ряде установленных им фактов учёные узнали впервые.
Книга посвящена «низшей» мифологии славян, т. е. народным поверьям о персонажах нечистой силы — русалках, ведьмах, домовых, о духе-любовнике и духах-прорицателях и т. п. Затрагиваются проблемы, связанные с трудностями идентификации демонологических персонажей и с разработкой методов сравнительного изучения демонологии разных славянских народов. При исследовании этого важнейшего фрагмента народной культуры главным для автора остается факт включенности мифологических персонажей во все сферы бытовой и обрядовой жизни традиционного общества.
Марк Уральский — автор большого числа научно-публицистических работ и документальной прозы. Его новая книга посвящена истории жизни и литературно-общественной деятельности Ильи Марковича Троцкого (1879, Ромны — 1969, Нью-Йорк) — журналиста-«русскословца», затем эмигранта, активного деятеля ОРТ, чья личность в силу «политической неблагозвучности» фамилии долгое время оставалась в тени забвения. Между тем он является инициатором кампании за присуждение Ивану Бунину Нобелевской премии по литературе, автором многочисленных статей, представляющих сегодня ценнейшее собрание документов по истории Серебряного века и русской эмиграции «первой волны».
В сборник вошли наиболее значительные и достоверные воспоминания о великом русском писателе А. С. Грибоедове: С. Бегичева, П. Вяземского, А. Бестужева, В. Кюхельбекера, П. Каратыгина, рассказы друзей Грибоедова, собранные Д. Смирновым, и др.
Эта книга о том, что делает нас русскими, а американцев – американцами. Чем мы отличаемся друг от друга в восприятии мира и себя? Как думаем и как реагируем на происходящее? И что сделало нас такими, какие мы есть? Известный журналист-международник Михаил Таратута провел в США 12 лет. Его программа «Америка с Михаилом Таратутой» во многом открывала нам эту страну. В книге автор показывает, как несходство исторических путей и культурных кодов русских и американцев определяет различия в быту, карьере, подходах к бизнесу и политике.
Исторический очерк философских воззрений и законодательств о самоубийстве.
Ни для кого не секрет, что современные СМИ оказывают значительное влияние на политическую, экономическую, социальную и культурную жизнь общества. Но можем ли мы безоговорочно им доверять в эпоху постправды и фейковых новостей?Сергей Ильченко — доцент кафедры телерадиожурналистики СПбГУ, автор и ведущий многочисленных теле- и радиопрограмм — настойчиво и последовательно борется с фейковой журналистикой. Автор ярко, конкретно и подробно описывает работу российских и зарубежных СМИ, раскрывает приемы, при помощи которых нас вводят в заблуждение и навязывают «правильный» взгляд на современные события и на исторические факты.Помимо того что вы познакомитесь с основными приемами манипуляции, пропаганды и рекламы, научитесь отличать праву от вымысла, вы узнаете, как вводят в заблуждение читателей, телезрителей и даже радиослушателей.