Игра на чужом поле - [61]

Предсказанная Кармен неприятность произошла только с одним из «ходячих цистерн» – примерно на половине пути он рухнул на пол и забился в судорогах. Его товарищи, назначенные Итчли-Колаш на ту же незавидную роль, молча созерцали происходящее – глаза их залило золотистое сияние «Ча», и даже татуировки на груди светились, подобно вживлённым в кожу золотым нитям.

Спятившего бедолагу связали по рукам и ногам, принесли в убежище, привязав к древкам копий – и, не тратя времени, бросили на алтарь, под жертвенный нож. Видеть то, что последовало за этим, Кармен не захотела и поспешно спряталась в «лабораторию» – её владелец, скособоченный гном Экеко, был, кажется, единственным здесь, кто не вызывал у неё отвращения.

– Высокородная госпожа брезгует нашими обычаями?

В закуток, откинув занавеску, втиснулся Итчли-Колаш. Сразу стало тесно.

За спиной вожака мелькали сплетающиеся обнажённые тела. Кармен отвернулась.

– А хоть бы и так? Или хочешь предложить мне поучаствовать?

Вожак покачал головой – как показалось девушке, насмешливо.

– Угадала. Но, прежде чем зашипишь, как дикая кошка, ответь: ты ведь думала, что мы зарежем всех носителей «Ча» на алтаре, как того психа?

Кармен кивнула – она действительно подозревала, что золотоглазые один за другим лягут под жертвенный нож. А как иначе передать драгоценную энергию соплеменникам?

Итчли-Колаш ткнул пальцем за спину, откуда неслись страстные вздохи, крики звериного наслаждения и шлепки нагих тел друг о друга.

– Думаешь, они делают это только из похоти?

– А почему? – Кармен насмешливо сощурилась. – Вместо разминки?

– Можешь считать нас дикарями, Жница. – вожак гордо вскинул подбородок. – Да что там, мы и есть дикари, готовые на всё ради выживания. Но в данном случае, ты ошиблась. Объясни ей, Экеко…

Кармен обнаружила, что на его радужках пляшут крошечные золотые искорки. Неужели и с её глазами творится то же самое?

– Мы научились передавать «Ча» друг другу во время телесной близости. – торопливо заговорил гном. Глаза он старательно прятал, стараясь не встречаться взглядом с гостьей. – Отсюда и оргии: так мы делимся жизненной силой с теми, кому её не хватает. Иначе самые слабые давно бы уже отправились в тёмную бездну Уку-Пача.

– Вот так-то, Жница. – снова заговорил Итчли-Колаш. – Придётся и тебе тоже раздвинуть свои прелестные ножки. Или сделать это в любой другой позе. В тебе ведь тоже часть добытого запаса «Ча» – а он, позволь напомнить, нужен для общего дела.

Кармен, не веря своим ушам, смотрела на вожака. Он что, всё это всерьёз надеется, что она ляжет под этих скотов?

– …но я, так и быть, сделаю для тебя послабление. – продолжал тот. – У нас принято делиться «Ча» с разными партнёрами, но ты можешь ограничиться кем-то одним. А можешь и присоединиться ко всем – на верхних уровнях, вы ведь такого не чураетесь?

Она машинально кивнула. Крысолов был прав – свальный грех числился в «Облаке» в списке самых популярных развлечений.

– Вот видишь! – обрадовался Итчли-Колаш. – Ты можешь даже выбрать того, с кем … хм… кому передать «Ча». Вот, к примеру, Экеко – вы, я вижу, уже нашли общий язык. А если нет – я с удовольствием составлю тебе пару…

Кармен перевела взгляд с вожака на хозяина лаборатории, явно перепуганного таким предложением – и неудержимо, истерически расхохоталась.

Глава четырнадцатая

I

Выцветшие на южноамериканском солнышке брезентовые армейские шатры вытянулись по линейке, с одинаковыми интервалами в три шага. Казаков точно это знал – сам вымерял их по распоряжению генерала, снизошедшего до руководства обустройством лагеря. Снаружи шатры аккуратно окопаны узкими канавками и обложены дёрном, что по казаковскому мнению было лишним – погоды в предгорьях Анд стояли сухие, ветреные, без малейшего намёка на дождь. Надо ли говорить, что это соображение было отметено без объяснений?

Позади шатров русской части экспедиции маячили разбросанные в художественном беспорядке разноцветные капроновые палатки и сборно-щитовые домики, где обитали французские археологи и израильтяне. Поначалу они намеревались разместиться в брошенном посёлке (немцы оттуда всё-таки убрались, решив не скушать судьбу) но потом решили обустроить собственный лагерь, а бесхозные постройки использовали, как источник стройматериалов и брошенной сбежавшими хозяевами домашней утвари. А вот чилийцы Хорхе оказались не столь щепетильны, и разместились в трёх крайних домах, основательных, крепких, сложенных из каменного плитняка. И не просто разместились, а превратили их в огневые точки, и даже выкопали между домами подобия ходов сообщения.

Автопарк экспедиции, несколько грузовиков, джипов и пара микроавтобусов, разместился во дворе кирхи. На верхушке колокольни, пострадавшей от пуль крупнокалиберного «Браунинга» сейчас размещался наблюдательный пост – там на солнце посверкивали линзы бинокля, да торчали рога стереотрубы. Хорхе основательно подошёл к вопросам безопасности.

Казаков вытянул шею – на крыльце одного из домиков стояла Миладка в сверхэкономых шортиках и бюстгальтере, не скрывавшем практически ничего. Она развешивала на бечёвке для просушки бельё, принимая при этом такие позы, что чилиец-часовой, скучающий возле треноги с пулемётом, чуть ли не пускал слюни, рассматривая девушку.