Игра на чужом поле - [58]
О предстоящем развале СССР они с Астом говорили много и подробно. Как и о том, что надо сделать, чтобы его не допустить.
– К тому же, в армии и своих проблем накопилось предостаточно – тяжких проблем, застарелых, на которые прежний министр привык закрывать глаза. А ведь давно пора было почистить генералитет от некомпетентных, зато «партийно-выдержанных» кадров, решить проблему дедовщины, подумать, наконец, о введении контрактной системы для младшего комсостава и технических специалистов, пересмотреть политику оборонных заказов в пользу высокоточного и высокотехнологичного оружия. Вообще, избавиться от залежалого хлама – и человеческого, и железного. В тот раз армию до некоторой степени встряхнул Афганистан, подобно тому, как американцы после Вьетнама вынуждены были пойти на большие перемены – но сейчас– то его не случилось…
– Да, дела… – согласился Аст. – Так что с французами-то? Неужели дело только в международных отношениях?
– Нет, конечно. Там целая история в духе «Детей капитана Гранта». В интересующих нас местах пропала французская археологическая экспедиция, и французы до сих пор не оставили надежды выяснить, что с ними случилось. На самом деле, она не пропала, конечно, а была уничтожена охранниками Долины. Но в Париже этого не знают… пока, во всяком случае.
– А израильтяне? Экспедиция-то совместная, иначе как бы Миладка в неё попала?
– У Израиля тоже приличные отношения с французами. К тому же, если верить записям Десантников-наблюдателей, которых наши переловили в прошлом году, ни во Франции, ни в Израиле резидентов Пришельцев замечено не было.
– Это раньше. А теперь? Взяли же их агента Тель-Авиве!
Женька покачал головой.
– Тут, скорее всего, совпадение. Американского дипломата, чьим телом завладел Десантник, назначили в их посольство в Израиле. Он вынужден был подчиниться – и попался Моссаду, с Миладкиной помощью, разумеется. Генерал рассказывал – повезло, ценный оказался фрукт…
Шторм, побуйствовав трое суток, утих – сменился крепким шестибалльным ветром, отзывающимся протяжным свистом у натянутых снастей и срывающим пенные гребни с высоченных волн. Члены экспедиции, вконец измотанные морской болезнью, потянулись в кают-компанию, бледно-зелёные, изнурённые, похудевшие. Женька с Астом поглядывали на них свысока – для обоих океанские рейсы были не в новинку, а морская болезнь, наоборот, стала понятием абстрактным, лично их не затрагивающим.
Гитарой завладел второй штурман – и пел, старательно выводя слова. Слушатели сгрудились вокруг – лица невесёлые, один сокрушённо мотает головой, другой стучит кулаком в ладонь, третий пытается подтягивать. Радоваться им действительно не с чего: флотилия отправилась в свой последний рейс, в последний раз им предстоит бить китов в ледяных водах, омывающих Антарктику. Международные соглашения неумолимы – охота на огромных морских млекопитающих объявлена вне закона, и остаётся только материть японцев, которые плевать хотели на все запреты. «Советскую Россию» по возвращении ждёт переоборудование в рыболовецкую плавбазу– завод, и хорошо ещё, если судно не разрежут на металл…
Песню выводил штурман – не слишком умело, но старательно. Слова сочинил тоже китобой, капитан малого китобойного судна «Выдержанный». Оно и сейчас следовало на траверзе плавбазы – поднявшись на мостик, можно было различить крупные цифры «36» на его рубке мелькающей в трёхметровых волнах. Этот кораблик тоже ждёт переоборудование в сейнер или и краболов – а потом долгие годы службы в водах Охотского и Берингова морей. О дальних походах к пятому континенту придётся забыть навсегда.
Мягкий аккорд завершил неторопливую мелодию. В кают– компании повисла тишина, только гудели шаманским бубном валы, ударяющиеся в борт плавбазы.
Скрипнула дверь. В кают-компанию ввалился, перешагнув через высокий комингс, вахтенный матрос.
– Экспедиционные тут? Вас начальство собирает, в Ленинской комнате. Давайте поскорее туда!
Женька поднялся. За ним торопливо вскочил Казаков, потом Димка Голубев, и последним, тяжело опираясь на спинку стула – и Виктор. Все трое едва справлялись с остатками тошноты, с трудом удерживаясь на ногах. Китобои провожали «сухопутных» сочувствующими взглядами.
Тихий океан.
Тропик Рака.
Шесть баллов по шкале Бофорта.
– Вира помалу!
Затарахтела лебёдка, сетчатый поддон под Женькиными ногами дрогнул, натянулся и оторвался от палубы. Корзина – приспособление в форме перевёрнутого конуса, плетёного из толстых ивовых прутьев и стальных обручей – поплыл вверх. Крановщик дёрнул за рычаги, грузовая стрела повернулась, и под ногами у пассажиров мелькнули волны. Не слишком высокие – негде им разгуляться в пятиметровой щели, разделявшей высоченный борт плавбазы и измятые недавним штормом бока «Выдержанного». Ещё миг – и корзина повисла над китобойцем.
К своим шестидесяти годам он проглотил множество книг о самых разнообразных попаданцах. И чего только не выдумывали авторы, старательно засорявшие книжные прилавки и просторы Сети историями о персонажах, очнувшихся в собственном детском теле, и немедленно принявшихся изменять историю… Но, когда однажды наш герой с ужасом осознал, что находится в теле себя, 15-летнего, в 1978-м году – выяснилось, что оставшиеся в 21-м веке писатели бессовестно врали. Для начала, приходится бороться с собой-подростком за главенство.
Наш современник находит на чердаке своей дачи рабочие журналы секретной лаборатории, закрытой и преданной забвению давным-давно, в середине тридцатых годов. Он сам когда-то в свои студенческие годы раскопал эти журналы в кучах старого хлама, работая на расчистке подвалов своего ВУЗа – нашёл, заинтересовался, забрал домой, да так и забыл. И вот, спустя сорок лет без малого руки, наконец, дошли, чтобы разобраться в старых лабораторных записях и попытаться реализовать то, что в них изложено. А именно - изготовить загадочный механизм, чертежи которого нашлись в журналах.
Седьмая книга из цикла «Коптский крест». Попаданцы и их друзья пытаются разгадать тайну происхождения межвременных порталов. Для этого Иван Семёнов со своими друзьями отправляется в Лондон – им предстоит раздобыть сведения о местонахождении древнего артефакта, похищенного бельгийским авантюристом ван дер Стрейкером для британской разведки. А тем временем отец Ивана отправляется на юг Франции, чтобы найти секретное убежище эзотерического ордена «Золотой Зари»…
Наш современник, реконструктор, литератор, любитель и знаток наполеоновских войн. Да, он попаданец. Но его задача не переиграть историю, а наоборот, не позволить сделать это другим. Кому? Как? Это и предстоит выяснить – если, конечно, он успеет. Потому что времени нет. Совсем. Неведомые силы кидают его вместе с горсткой ни о чём не подозревающих спутников в самое горнило нашествия Бонапарта на Россию. итак – середина августа 1812-го года, в двух десятках вёрст от Старой Смоленской дороги. И до дня Бородина остались считанные дни.
Хотите попасть в прошлое? Полазить в таинственных подземельях в полном диггерском снаряжении? Увидеть мир девятнадцатого века, вжиться в него и закружиться в вихре приключений? Тогда отправляйтесь туда, и лучше – всей семьей, не мешкайте! Нет межвременного портала? А вот у героев книги он есть!Одна беда – глава семьи совершенно упустил из виду, что у мальчишек могут быть свои взгляды на то, как следует вести себя в чужом времени. И теперь художества четырнадцатилетнего Ивана и его приятеля-гимназиста приходится расхлебывать взрослым! Да и сами взрослые – что уж скрывать? – порой ведут себя беспечно и невнимательно.
Министерство обороны Российской Федерации проводит масштабный эксперимент по изменению прошлого. В 1854 году на Крымскую войну должен отправиться батальон морпехов на большом десантном корабле.Но что, если что-то пойдет не так и в воронку времени угодят попутчики – гидрокрейсер «Алмаз» и миноносец «Заветный» из 1916 года? Англо-франко-турецкое вторжение встретят не суперсовременные боевые корабли, а русские моряки и авиаторы с Первой Мировой. Смогут ли фанерные этажерки с малокалиберными бомбами причинить вред английским пароходофрегатам, а торпеды с миноносца отправить на дно французские парусные линкоры?Морякам-черноморцам не впервой сражаться с врагом, рвущимся к Севастополю!
Люди занимаются освоением Марса. Как выяснилось, планета была обитаемой, самым крупным марсианским животным считалась дюнная кошка. Дюнные кошки отдаленно напоминали земных кошек, но на животе у нее имелась кожная складка-карман, где находился жизненно необходимый для кошки марсианский ароматический шарик. Земляне-колонисты занимались браконьерством и отнимали у кошек эти шарики до тех пор, пока на Марсе не появилась специальный корреспондент Кэйрин.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Дамы зачастую — причины столновений мужчин. И вот опять этот запах духов, скрип стула возле стойки и едва слышный вздох. Ей около двадцати, у неё золотистые волосы. Она всегда носит черное платье. Но она не совсем обычная девушка, да и парень рядом с ней — не Джеф ли?
Антикоммунист Леверетт считает, что электричество разумно и интернационально. Электричеству все равно, по проводам какой страны бежать, России или Америки. Оно убъет любого, кто намерен начать атомную войну. Леверетт был с этим не согласен…
Пол прожил с женой долгую счастливую жизнь, но настал день, когда память и разум Гвендолин начали слабеть. Пол готов на все, чтобы вернуть любимую. Рассказ − номинант премии Хьюго за 2006 год.
«Спина болит, руки ноют, пот безжалостно заливает глаза. Пить хочется отчаянно, и голова как бы сама собой поворачивается туда, где на краю поля, шагах в тридцати, рядом с грудой всякого барахла, отблёскивает тусклым пятидесятилитровая молочная фляга с надписью «для питья». Флягу наполняли всего пару часов назад, и вода – ледяная, колодезная – наверняка ещё не успела нагреться на солнце…».