Джоанна наконец поняла, что он ей сказал.
– Я люблю тебя, Тони Варден. Я любила тебя, когда мне было десять лет, и буду любить тебя, пока не умру!
Тони тут же кинулся к ней, а она обняла его, смеясь и плача одновременно.
Потом, немного отстранившись, Джоанна произнесла:
– Вот, я поставила свое сердце на кон, а ты до сих пор еще ни разу не сказал, что любишь меня.
Он попытался было спорить:
– Ну зачем тебе столько слов?
Потом взял ее за руку и повел к старому дубу. Там они сели рядом, прислонившись к широкому стволу старого дерева. Тони поглядел ей прямо в глаза.
– Я люблю тебя, Джо. Леди Джоанна Барранд. Или – леди Эшфорд?
Джоанна кивнула, а он склонился, чтобы осторожно поцеловать ее в губы. Почувствовав его мягкие губы, она с готовностью ответила на его более долгий и более глубокий поцелуй.
Они скользнули вниз и легли на землю, обняв друг друга. Рука Тони оказалась за ее спиной, чтобы расстегнуть верхнюю часть ее амазонки. Потом она двинулась дальше под легкой тканью и, коснувшись нежной груди, стала ласкать ее. У Джоанны дыхание замерло от наслаждения, и она потянулась рукой к сорочке Тони. Ее пальцы стали гладить завитки волос на его груди – ей очень хотелось этого еще там, на полевом стане Эшфордов, когда собирали урожай. Она почувствовала, как он напрягся и содрогнулся всем телом, когда ее ладонь оказалась у него на животе.
Тони взял ее руки и положил себе на грудь.
– Я не хотел бы тебя взять здесь, на земле, в лесу, Джо. Если ты не перестанешь меня ласкать, я забуду об этом своем решении.
Джоанна уткнулась лицом в его плечо и покраснела от неловкости.
– Прости, Тони.
– За что прости?! Нет, Джо, ты ни в чем не виновата. Я очень хочу тебя. Но надо подождать, пока ты не станешь моей женой.
Они нехотя поднялись. Стряхнув прилипшие листья, они кое-как привели одежду в порядок, но когда Джоанна потянулась к волосам Тони, чтобы извлечь из локонов запутавшийся между ними листок, он опять притянул ее к себе для еще одного долгого поцелуя.
– Пойдем, милая, – сказал он, наконец отпуская ее. – Это старое дерево держит нас.
– Если нечто подобное Джиневра чувствовала к Ланселоту, то мне понятно, почему она изменила своему мужу, – призналась Джоанна с грустной усмешкой.
– А я рад, что мы только играли в эту историю. Наша история обойдется без трагического конца, правда, Джо?
– Но это вряд ли будет просто, Тони.
– Все сложности из-за моей глупости. Но я поумнел, Джо. И теперь знаю, ради какого выигрыша можно поставить на кон свое сердце.
Я очень многим обязана безымянному автору книги, которая под заглавием “Убийство господина Уира и осуждение судом Джона Тертелла – роковые следствия увлеченности азартными играми” была опубликована Томасом Келли с улицы Патерностер-роу в Лондоне в 1824 году. Без подробных описаний в тексте этой книги мне вряд ли удалось бы подлинно воспроизвести обстановку в игорных притонах той эпохи.
Карточная игра, которая называлась “красное и черное” (или, по-французски, “Руж-э-нуар”), своими правилами напоминает распространенную теперь игру “очко” (или “блэк-джек”). Фигурные карты в колоде имели численные значения до десяти, тузы имели значение “один”, а остальные соответствовали цифре, обозначенной на лицевой стороне. Банкомет обыкновенно начинал с черной масти. Как только счет превышал тридцать, он объявлял последнюю цифру числа (то есть “один”, если в сдаче выпало тридцать одно очко, “три” – для тридцати трех очков и т. д.), а потом перетасовывал колоду и начинал игру на красную масть. Побеждал тот цвет, который был ближе к тридцати. Если в обеих сдачах выходило по тридцати одному очку, банкомет объявлял: один “апре”, что означало – “один лишний” или “перебор”. В таком случае карты раздавались еще раз.
Судьба, как и всегда, не благоволила к поклонникам азарта. В вышеназванной книге сообщается, что человек, игравший ежедневно и ставивший на кон за одну сдачу только один фунт стерлингов, был обречен на проигрыш 5616 фунтов стерлингов в год. Притоны зарабатывали около полумиллиона фунтов в год, несмотря на то что азарт считался незаконным промыслом.
