Игра лорда Эшфорда - [46]

– Ты и в самом деле желаешь этого, Джоанна? – спросила ее мать.

– Да как только у тебя язык повернулся сказать такое, мама? Ты же знаешь Тони с детства. Ему теперь нужна поддержка, каждая крупица сочувствия, которую можно сейчас получить, дорогого стоит. Если его и старые друзья бросят, с кем он останется?

– Я полагаю, что ты права, милая. Однако родители всегда первым делом думают о своем ребенке. И не хотелось бы мне, чтобы ты из-за своего отношения к нему пострадала. Да, я пошлю ему приглашение, – сказала леди Барранд. – Я ведь очень хорошо отношусь к Тони, как и ты. Ты же знаешь, – добавила она с улыбкой.

Приглашение было возвращено вместе с вежливым отказом. Джоанна была дома одна. Когда его принесли, она сильно разозлилась. Ну почему этот Тони такой глупец? Она села и написала ему записку, разъясняя ему следующие истины: одно дело – отказывать лорду Ханту, совсем другое – обижать старых друзей. “Коль уж ты не желаешь явиться ради себя, то, прошу тебя, приходи ради моих родителей, потому что они будут очень обижены твоим отказом. Если я не дождусь твоего согласия, – добавила она в постскриптуме, – ты дождешься, что я заявлюсь к тебе и постараюсь уговорить тебя лично”.

Она позвала лакея и поручила отнести записку, строго-настрого наказав, чтобы слуга дождался ответа.

Первые часы на воле Тони провел дома, отмокая в горячей ванне. Он хотел расслабиться. Слуга принес спиртное, и, выйдя из ванной выбритым, переодетым и опрысканным лимонным одеколоном, он дал себе волю: задрав ноги на камин, напился до невменяемости.

На следующий день он проспал до обеда, а то, что ощущались последствия его вчерашних возлияний, его даже порадовало. Уж лучше похмелье, тогда есть на что списать сонливость и угнетенность и можно не углубляться в поиски настоящей причины своего подавленного настроения.

Когда он сидел за кофе с булочкой, Джон принес целый поднос приглашений.

– Унесите это, Джон.

– Милорд, если позволите, я осмелился бы…

– Вам как будто не хватает духу? Не понимаю, почему вы вдруг застеснялись, – сказал Тони с улыбкой.

– Если вы туда не пойдете, будут думать, что вы виноваты, и неважно, что там магистраты судили-рядили, милорд.

– Ну пойду я. Они ведь будут или отворачиваться, или лицемерно отводить глаза, отказываясь от приглашения на танец или ужин. Не хочется мне этого. И не удивлюсь, – произнес Тони, беря с подноса одну из карточек и сразу бросая ее назад, в общую кучу, – если старик Хант вообще откажет мне от дома. Камердинер замолчал, по опыту зная, что бесполезно в чем-то убеждать хозяина, когда он в таком расположении духа.

– Вы сегодня никуда не собираетесь, милорд? А то я хотел разобрать ваши вещи. И скажите, что приготовить.

– Разве у меня еще есть что на себя надеть? – пошутил Тони.

– На пару дней хватит, милорд.

– Ладно, приготовьте кожаный костюм для верховой езды. Надо будет прогуляться, пока народу еще немного.

Верховая езда очень хорошо подействовала на Тони. Сколько дней он не давал должной нагрузки телу, если, конечно, не брать в расчет вышагивание по периметру камеры в Ньюгейте. Уже собираясь выехать из парка, он заметил полковника Бейна и, решив, что интересно будет поглядеть, как тот прореагирует, направил коня к нему.

– Добрый день, полковник! Я в большом долгу перед вами.

Полковник заулыбался и, отпустив поводья, поехал рядом с Тони.

– Ерунда! Мне было очень приятно выступать свидетелем с вашей стороны. Смешно, что они вообще посмели в чем-то вас заподозрить.

– О, не знаю, Бейн. Теперь, на свободе, я понимаю обоснованность их подозрений, если принять в расчет сведения, которыми они располагали. Мне просто очень повезло.

– Каковы ваши планы?

– Пару дней побуду здесь, раздам самые неотложные долги, а потом заберусь в Эшфорд. Мне надо туда вернуться. Самое время подумать о своих обязанностях.

– А что, играть больше не будете? Рад это слышать, Тони. Столько молодежи погибло из-за азартных игр.

– Мне кажется, что я получил хороший урок, Бейн.

– Нам будет не хватать вас в Европе, капитан Варден, – сказал Бейн, протягивая на прощание руку. Тони уже заворачивал коня.

Тони пожал протянутую ему ладонь, преисполненный благодарности за дружбу и веру в него.

– Благодарю вас, сэр, – сказал он, и комок стоял у него в горле, когда он выезжал из парка.

После ужина, отпустив камердинера, Тони стал размышлять: в самом ли деле он усвоил урок? Он потянулся к книге, к одной из тех, что прислала Джоанна в Ньюгейт. К несчастью, подвернулся опять тот стоик – Марк Аврелий. Сочинение мисс Остин было им давно прочитано. Ну что ж, пусть будет философия. Однако сосредоточиться на умозрениях римлянина Тони оказалось не по силам. Вместо слов его глаза видели не буквы, а цифры.

– Тридцать. Один apres.

В ушах звучали голоса банкометов, перед глазами мелькали руки, ловко тасующие колоды карт, а все существо его трепетало от возбуждения. Деньги ему вернули. Все шестьсот фунтов стерлингов. Что, если он возьмет всего сотню и отправится на улицу Сент-Джеймс? Пара часов за карточным столом – никакого вреда от этого, конечно, не будет. И ему всегда рады.

Но он же обещал Клодии. И, давая слово, собирался сдержать обет. Правда, теперь все поменялось. Какое значение имеют все эти клятвы, когда Клодия мертва? Когда не осталось у него никакого другого пути, кроме одного: плестись черепашьим шагом по тропе, проложенной основательным братом, чтобы спасти Эшфорд так, как это виделось Неду. Ну что дурного в том, что он хочет забыться на несколько часов в своей жизни?