Игра колибри - [87]

Вирджиния и Кеннет остались в доме, где счастливо прожили более десяти лет, и, когда я уезжал из своей пропахшей сигаретным дымом берлоги, они сидели в спальне Алисы в обнимку, о чем-то разговаривая. Я тогда еще не знал, что этот мой поступок навсегда изменит жизнь Адама Ласки и даже само мое существо. Я просто спешил к Виктору, молясь лишь о том, чтобы Алиса была в его чертовом списке, и не теряя надежды, что они не сообщили мне об этом, дабы я не наделал глупостей.

Я вел машину, как самый настоящий самоубийца, разгоняя двигатель до максимальных оборотов и входя в повороты, почти не притормаживая. Телефон Виктора не отвечал, но я продолжал повторять вызов, выводя сигнал на громкую связь. Вся надежда только на светлый ум Виктора, только на него…

– Да, Адам, – неожиданно громко раздался знакомый голос в салоне.

– Скажи мне, что ты знал, скажи мне это! – прокричал я.

Виктор несколько секунд молчал, и это были очень долгие секунды, в течение которых сердце билось с удвоенной частотой, а дыхание застыло в легких.

– Да, знал, мы ее прорабатывали, – наконец ответил Виктор. – Прости, я, наверное, должен был сказать…

– Нет, не должен! – крикнул я. – Ты снял копию? Копию?

– Снял.

– Ну, какие результаты? Есть что-нибудь? – От нетерпения я буквально подпрыгивал в кресле.

– Пока нет, я только что закончил очистку, и все готово для загрузки.

– Я скоро буду, Виктор, десять минут!

Я отключил телефон и еще сильнее вдавил педаль газа. Алиса, она попала в этот список, она сотэ… Эта мысль крутилась в голове, пока не вспыхнула там ярким пламенем! Моя роковая женщина, Лилия Брик, мой истязатель – вот кем она оказалась. По крайней мере, к такому выводу пришел Виктор, а он редко ошибался, как и Октябрь… Я прокручивал в голове наши разговоры и встречи, пытаясь прийти к такому же выводу логически, но сделать это было непросто. Изнутри все выглядело иначе, более естественно, более гладко.

Когда я вбежал в дом, они сидели у стола с раскиданными на нем фотографиями и бумагами, а в специальном прозрачном кейсе прямо посреди всего этого хаоса стояла запечатанная металлическая колба, это была она, жидкая флешка, как назвал ее Виктор еще в прошлом октябре. Свет в огромной столовой еле горел, и комната освещалась небольшим светильником, опущенным над столом на длинной цепи.

– Значит, она все же была в списке? – спросил я, усаживаясь за стол.

– Да, была, скажу больше, она была в группе риска из пятидесяти человек, которых мы отобрали по критерию половой активности на данный момент. – Виктор замялся, взглянув на мое лицо, но закончил: – Это вызревшие сотэ, которые ведут активную половую жизнь с частой сменой партнеров.

Я сжал под столом кулаки, но старался не показывать своего взвинченного настроения и обычной ревности, вырывающейся на поверхность. Сейчас главным было найти и вернуть ее, а все остальное потом, когда Алиса, моя кареглазая Алиса окажется дома, пусть и не со мной, но живая и здоровая.

– Мы хотели сказать, но…

– Не надо, – перебил я Гассмано, – вы поступили так, как должны были. Именно поэтому у нас теперь есть шанс все исправить.

Искренности в моем голосе имелось немного, но упрекать сейчас их в том, что они скрыли такую мелочь, как имя Алисы в списке возможных жертв Октября, смысла не было. «Думать надо о живых», – вспомнились слова Калугина, и я почему-то ощутил, что его не хватает здесь, рядом. Мне подумалось, что если бы он находился в нашей компании, то непременно сказал бы об Алисе, он просто не смог бы смолчать о таком. Американский рационализм еще не проел его мозг, и Петр продолжал, как говорил порою сам о себе, думать душой, а не разумом.

– Мне правда жаль, Адам. – Патрик положил руку на мое плечо, и я взорвался, не смог больше сдерживаться:

– Тебе жаль? Ты серьезно? Ты думаешь только о том, как поймать ублюдка, а я думаю, как спасти Али, вот в чем разница, улавливаешь?

– Нет, Адам, это не так, я тоже…

– Что ты, Патрик? Если бы это была твоя дочь, а? Твоя дочь? Что тогда? Патрик!

Патрик опустил голову и замолчал.

– Не надо так, Адам, – сказал Виктор. – Шанс был один к пятистам. К тому же Алиса была в это время не одна.

– Вы следили за ней? – Я в недоумении уставился на Виктора.

– Не то чтобы следили, просто присматривали издалека, ну и пришлось вломиться в ее тренажерный зал, чтобы взять образцы.

– Теперь у нас есть преимущество, и весь вопрос в том, как именно мы его используем. – Патрик кивнул в сторону защитного бокса со стаканчиком, в котором хранились, по утверждению Виктора, все воспоминания и даже эмоции Алисы.

Я придвинул кейс к себе и попытался разглядеть хоть что-нибудь в прозрачной воде за маленькими стеклянными окошками в защитной колбе. Трудно было поверить в то, что в этом мизерном, на первый взгляд, объеме содержится все, что вмещает в себя человеческая личность, с перипетиями характера, с упругостью воли и тенью страха.

– Отвечу на твой пока незаданный вопрос, – проговорил Виктор. – Я категорически против, чтобы именно ты принял это.

Он кивнул в сторону колбы, словно от нее исходила некая опасность.

– Но я, я… люблю, я хочу помочь, я готов отдать жизнь, чтобы спасти ее!