Игра колибри - [85]

Были визиты Одри – одинокой коллеги из Калтеха, такой же потерянной, как и я, с непонятным сексом, еще более непонятными разговорами. Это походило на секс по необходимости, когда продолжают встречаться после развода или спят, будучи друзьями, просто для избавления от природного зуда. Однако вскоре и она перестала звонить, и свои сексуальные потребности я стал реализовывать, посещая раз в неделю клубы тайского массажа, где молодые эмигрантки знали, как и что нужно делать, чтобы привести мужчину в порядок. Такие клубы предлагали услуги на дому, и я все чаще приглашал для расслабления одну понравившуюся девушку, которая внешне напоминала Алису, хотя и была родом из Таиланда.

Для себя я разработал свой способ фантазировать о сексе с Алисой. Когда Тикки, так таиландка просила себя называть, садилась рядом на кровати и поворачивалась ко мне боком под небольшим углом, то ее сходство с моей возлюбленной было особенно явным. В такие моменты я слегка прикрывал глаза, чтобы все теряло четкие очертания, и представлял себе, что это она. Вначале я стеснялся просить Тикки сесть в ту или иную позу, изменить наклон головы либо просто не улыбаться, так как это полностью меняло ее облик, но со временем стал делать это регулярно. В моих фантазиях она так напоминала ее… Мою женщину с кожей цвета молочного шоколада.

Разбитый и разобранный на атомы, я даже не пытался начать жить заново. Одно допущение, что я никогда, никогда не познаю ее, мою Алису, не просто сводило меня с ума, а буквально останавливало любую мысль в голове, полностью переключая на это самое понимание, на это горестное осознание того, что я остался за бортом. В конце концов с Рождества и до Нового года я прятался в берлоге, в своем американском коконе, просматривая сериалы и заливая внутрь виски. Телефон валялся рядом, и каждые полчаса я проверял сообщения от нее, изредка набирая послания и стирая их.

В последние дни декабря я узнал от соседа напротив, который был шапочно знаком с Вирджинией, что Алиса развелась с мужем. Я вновь отправил ей «?» и вновь получил короткий ответ: «Нет». Одно сообщение, адресованное ей, я запомнил очень хорошо, и сейчас, когда пишу эти строки в саду, в тени старого апельсинового дерева, вдыхая аромат свежего вишневого сока, я почти дословно записываю то послание Алисе.

«Продолжаю писать тебе, хотя уверен, что ты не ответишь мне искренне. Быть искренней со мной ты не в силах… Знаю, ты не монашка, у тебя или уже есть мужчина, или он скоро появится, так или иначе, не хочу присутствовать на еще одной свадьбе. А вариант, что ты будешь изображать монашку, а я буду делать вид, что верю, не мой вариант. Опять соврешь, когда я спрошу, чем занималась, или улыбнешься и промолчишь.

Понимаю, отчасти звучит странновато, ибо… кто я такой, чтобы так на все реагировать. По я ничего поделать не могу. Все, что могу, – чего-то опять ждать, надеясь, что ты изменишься и изменюсь я.

Каждая встреча с тобой заставляет внутри все сжаться, и тоска о несбывшемся не отпускает по нескольку часов. Потому что хочется тебя обнять, а не могу. Так у меня работает голова, бороться с этим я устал… Хотелось бы тебя ненавидеть и презирать, сыпать ругательства и проклятия, но я просто вырезаю яблоко…

Мне тебя очень не хватает. Как и раньше, хочется говорить с тобой постоянно. Остаются твои фото, на которые я могу смотреть перед сном, больше ничего.

Нельзя жить без любви, без любви нельзя».

Эти мои записи – странное увлечение, дающее иллюзию возвращения к чему-то светлому в прошлом Адама Ласки. Некое послание моей Алисе из дня сегодняшнего в тот самый день… Как и любому отвергнутому женщиной мужчине, мне хотелось бы сказать: «Когда-то она пожалеет», но дело не в этом. Время идет вперед неумолимо, и мы, вместе или порознь, упускаем его… Беда в том, что в моем случае упускаю только я, а моя любимая живет на все сто!

Помню те чувства, которые испытал после прочтения романа «Любовь во время чумы», где мужчина ждал возлюбленную пятьдесят лет, и она ответила ему взаимностью, будучи уже старухой, и они трахались в вонючей каюте корабля, а автор пытался убедить читателя, что они счастливы. Я считаю, что эта мысль – плевок в прошлое, плевок в саму идею жизни. Я хотел переписать историю, чтобы это было не пятьдесят лет, а меньше, когда мы еще можем любить друг друга, не вывешивая желтый чумной флаг, закрываясь от мира в маленькой и вонючей каюте, где смердит старостью.

Тогда в душной спальне с наглухо задернутыми шторами я, находясь на грани безумия, писал ей письма, чтобы не сойти с ума окончательно, говорил с ней на белых листах, что-то тут же отправляя в мусор, а что-то запечатывая в конверты. В один из февральских дней на мое сообщение со знаком вопроса я получил уже привычный ответ, но на тот момент тоска по любимому образу была такой невыносимой, что я пересилил себя и предложил Алисе прогулку в парке. Еще одну… Она согласилась.

Мы встретились у кафе в центре города. День стоял теплый, но жарко не было. Я рассказываю об этой прогулке лишь для того, чтобы вспомнить один из самых неприятных моментов в жизни. С самого начала Алиса отстранилась от меня во всем, даже расстояние между нами было большим, чем того требовал случай. Она держалась еще холоднее, чем тогда, в прошлый раз, когда мы гуляли здесь же прошлой осенью. Всем своим видом Али показывала, что рада встрече и готова бродить со мной по пустым и заполненным людьми улочкам целый день, но это было не так, и я чувствовал.