Иерусалим: три религии - три мира - [20]
Поражает обилие использовавшейся в древнем Иерусалиме воды при ее чрезвычайной скудости в этих краях. Только храм ежедневно потреблял сотни литров воды в ритуальных целях, не говоря уж о повседневных нуждах города, население которого к концу периода второго храма составляло 80 тыс. человек. В дни праздничных паломничеств эта цифра могла многократно увеличиваться, а то и доходить до четверти миллиона[47]
При Ироде были предприняты грандиозные усилия для улучшения эксплуатации доступных источников воды. К северу от Храмовой горы в долине Бет Зета была сооружена дамба шириной 14 м, блокировавшая речное русло, что позволило создать самый большой в Иерусалиме водный резервуар — бассейн Израиля длиной 100 м и шириной 38 м. Глубина его достигала 38 м.[48] Он был ликвидирован муниципалитетом Иерусалима только в 30-х годах ХХ столетия, и теперь на его месте находится стоянка автомобилей. Напротив, на территории католического монастыря «Белого братства» все еще хорошо различимы развалины другого известного водного резервуара, оказавшегося теперь на несколько метров ниже уровня современного города. Об этом бассейне повествуют евангелисты: «Есть же в Иерусалиме у Овечьих ворот купальня, называемая по-еврейски Вифезда…». Поскольку уровень воды в бассейне то поднимался, то опускался, то вокруг него «…лежало великое множество больных… ожидающих движения воды».[49] В первом веке, таким образом, еще одной функцией иерусалимской воды было ее целебное воздействие.
Кроме бассейнов-водохранилищ город Давида снабжался водой из Гионского источника, как и тысячу лет назад, а на Храмовую гору вода поступала по акведуку из источников, расположенных к югу от Вифлеема. Как для индивидуального, так и для общественного пользования под основаниями домов в скальной породе выбивались специальные резервуары-цистерны для хранения дождевой воды. Система водных цистерн, обустроенных в период второго храма, служила жителям Иерусалима много столетий, вплоть до ХХ в.
Вблизи современных Яффских ворот, на стыке двух кварталов Старого города — христианского и армянского — возвышается еще один свидетель былого величия иродианского Иерусалима — башня Давида. Сегодня она является составной частью музея Старого города, а также неотъемлемой частью иерусалимской символики, как золотой «Купол скалы» или мистически-суровый храм Гроба Господня. А две тысячи лет тому назад эта башня, названная Иродом в честь своего друга Гиппика, вместе с двумя другими башнями, носившими имена любимой жены царя Мириамны и его брата Фазаеля, составляли крепостные сооружения, защищавшие прекрасный царский дворец, занимавший практически всю восточную часть нынешнего армянского квартала. Ранние христиане, особо чтившие династический род Давида, из которого, по преданию, происходил Иисус, уже после падения Иерусалима дали уцелевшей башне Цитадели имя легендарного библейского царя.
Время и разрушительные атаки римских легионеров не оставили камня на камне от другого фортификационного сооружения Ирода — крепости Антония, находившейся у северо-западной стены Храмовой горы и названной в честь Марка Антония — друга и покровителя иудейского правителя. В то же время приведенные Иосифом Флавием сведения о том, что к 70 г. н. э. Иерусалим имел целых три городских стены, являются сегодня археологическим фактом. В пределах так называемой первой, Хасмонейской, стены, перестроенной и укрепленной Иродом, находились Верхний и Нижний город. О расположении второй стены, также, видимо, возведенной в его правление, ученые имеют лишь смутное представление. Была раскопана только небольшая ее часть вблизи современных Дамасских ворот, свидетельствующая о том, что скорее всего она окружала город, разросшийся в северном от Храмовой горы направлении, и примыкала к крепости Антония. Внук Ирода Великого Ирод Агриппа I начал строительство третьей стены, продолжавшееся вплоть до осады Иерусалима римлянами. Ее остатки были обнаружены в районе американского консульства в Восточном Иерусалиме, на расстоянии примерно 600 м от нынешних стен Старого города.
Таким образом, к моменту трагической гибели Иерусалима от рук римлян город шагнул далеко на север и занимал территорию в четыре раза большую, чем в период хасмонейского правления. Никогда уже в последующие периоды истории Иерусалима — ни при византийцах, ни при арабских халифах, ни при крестоносцах, ни при турках — город не достигал таких размеров, как во времена Ирода и его потомков.
* * *
Наследники Ирода Великого не могли уже сдерживать зревшее на протяжении многих лет народное недовольство римским господством. Национальные чувства иудеев были до крайности раздражены триумфом античного духа над иудейским, воплощенным в многочисленных строительных проектах Ирода по всей стране. Негодование вызывали безудержная расточительность и страсть к роскоши власть имущих. Сохранился рассказ о том, как жена одного первосвященника приказала в Судный день, когда верующие должны были босыми пройти путь от своего дома до храма, выстлать улицы шелком, чтобы она могла пройти на Храмовую гору для участия в торжественном ритуале, не испачкав ног.
