Иерусалим, Хайфа — и далее везде. Записки профессора психиатрии - [9]

Больше мы не встречались.

Расставание с городом

В 1998 году мне сделали предложение, от которого я не смог отказаться: должность заведующего отделением в самом большом центре психического здоровья «Шаар Менаше» и профессура на кафедре психиатрии Израильского технологического института — Техниона. Проблема была в том, что центр «Шаар Менаше» находился в 12 километрах от города Хадера, а Технион — в Хайфе. Другими словами, я должен был с женой уехать жить на север Израиля, то есть расстаться с Иерусалимом.

К тому времени я чувствовал себя иерусалимцем, и сама мысль жить в другом месте казалась мне невыносимой. Расставание с городом длилось почти год. Первого марта 1998 года я начал работать в центре «Шаар Менаше». Моим временным жильем стала небольшая квартира в домике на територии больницы. В конце недели я возвращался домой, в Иерусалим (125 километров). К концу года больница предоставила мне квартиру в городе Хадера, куда и перехала Галина. Ей пришлось уволиться и начать работу в моем центре. Даже после этого раз в пару месяцев мы приезжали в Иерусалим подышать привычным воздухом, походить по любимым местам. Я до сих пор тоскую по этому городу, хотя он очень изменился, и периодически бываю там по делам и просто так.

2. Дабэр иврит Иврит. — Ульпан. — Сленг и ляпы. — Рабочий иврит. — Доклады

Дабэр иврит — говори на иврите.

Лента новостей: 1990 год

12 января Румыния запретила коммунистическую партию

1 февраля В Чехословакии упразднена политическая полиция

14 марта Премьер-министр Ицхак Шамир отстранил от должности Шимона Переса

15 апреля СССР признал ответственность за Катынский расстрел

Иврит

Мог ли я когда-нибудь представить, что буду однажды говорить, писать и даже думать на иврите? Стоит вам, уважаемый читатель, только взглянуть на ивритские буквы, и сразу станет ясно, что только чрезвычайные обстоятельства могут усадить взрослого человека за изучение языка Библии. Это именно то, что произошло со мной, как и с миллионами других репатриантов.

В течение долгого времени иврит называли святым, мертвым или исключительно книжным языком. Он ожил благодаря усилиям Элиэзера Бен-Йегуды (1858–1922). Его настоящее имя — Ицхак Перлман Элиэзер, место рождения — Белоруссия, Российская империя. В 1881 году Элиэзер эмигрировал в Палестину и решил превратить иврит в язык повседневного общения. Дома с женой они перешли на иврит. Со своим первенцем Бен-Ционом родители общались только на иврите. Когда не хватало слов что-то выразить, то Элиэзер их создавал. Бен-Йегуда был автором первого словаря иврита. В Иерусалиме именем Бен-Йегуды назван пешеходный бульвар, расположенный в центре города. Сегодня в Израиле иврит используется всеми жителями страны, говорящими на 39 языках.

В Советском Союзе иврит был строго запрещен в 1926 году. Подумать только! Большевики лишили целый народ родного языка и культуры. После Шестидневной войны в 1967 году и разрыва советско-израильских отношений преподавателей иврита и их учеников приравняли к сионистам, то есть к «предателям советской родины». Советская паранойя по назначению «предателей родины» была основным инструментом социальной политики режима против населения. Купить легально учебник иврита было невозможно. Мне все-таки удалось в московском метро купить из-под полы самоучитель иврита Баруха Подольского для начинающих: «Практическая грамматика языка иврит». Книжка вызывала у меня любопытство, тревогу и беспокойство одновременно. Я ее бережно брал в руки, с опаской листал и откладывал в сторону. Это была «терра инкогнита» — неизвестная земля. Галина и сыновья пытались разобраться с первыми уроками самоучителя, я же был занят организацией и логистикой выезда из страны. «Вот выберемся отсюда, а там займусь и ивритом», — мотивировал я свое прохладное участие в самостоятельных домашних занятиях. Но в самом деле было в этом лишь желание отложить на потом неизбежное — выучить иврит до уровня рабочего языка. К приезду в Израиль мой словарный запас иврита состоял из нескольких слов: «Иерушалаим, тода раба, рехов, матара и мишпаха», что в переводе означало «Иерусалим, большое спасибо, улица, цель и семья» соответственно.

Освоение иврита стало главным моим проектом в первые три года жизни в Израиле. И не потому, что он очень сложный или трудный. Скорее, наоборот. Для работы психиатром мне требовалось разбираться в деталях языка, сленге и контексте выражений людей с разным уровнем образования. Выжить без иврита в Израиле в последние 10 лет нет никаких проблем, но не так было в 1990 году. Каждый, кто учил иврит, может рассказать свою историю. Я поделюсь своей.

Ульпан

Январь — май 1990 года

Приятная эйфория первых месяцев была недолгой. Русский язык был бесполезен в общении с людьми. Выйдя из квартиры, я оказывался в океане без лодки, меня не понимали, и я ничего не понимал. Нет-нет, органы чувств все воспринимали: запахи, цвета, голоса и музыку, шум и тепло, но понимание того, о чем говорят и что происходит, отсутствовало. Речь — это важнейший источник информации. Мой мозг перестал получать вербальную информацию. Для выживания здесь нужен был иврит, знание ментальности, религии и культуры живущего здесь народа. К этому я еще вернусь, но сначала — ИВРИТ.