Иероглиф - [83]
Но как только случился погром Чайна-тауна, они сами прибежали ко мне. Потому что информационный повод для телевидения превыше всего! Когда папин памятник свергали с постамента и срывали с клуба «Сяо-Ляо» рекламу со словами: «Перед вами выступит настоящая пантера – Юлия Сливка!» – я и стала героиней. Меня очень быстро нашли в прокуренном коридоре между третьим и четвертым этажами. Запыхавшийся Федя меня легонько подтолкнул к телевизионному начальству, и оно прозрело. Все завопили: «Какая судьба! Какая фигура! Какая стать!» И карьера моя началась.
Схема: «дочка мэра – знаменитая стриптизерша», придуманная Илоной для себя, вытащила и меня наверх из тьмы неизвестности. Меня несколько лихорадило от этой лжи. Я боялась, что меня будут заставлять демонстрировать стриптиз. Дома, перед зеркалами, я тренировалась, воткнув шест в пространство между паркетинами и потолком. В паркете была щель, и туда я вставила шест.
Держа образ Илоны в голове, я пытаясь повторить ее пластику, ее вызывающий изгиб. И у меня даже стало получаться. Думаю, что я смогла бы стать стриптизершей, хотя мне явно не хватало мясистости в области бедер и ягодиц, а также Илониной груди, которая имела какой-то волшебный смысл.
Рекламу нашего шоу «Народные артисты» крутили день и ночь. Руководство канала возлагало на меня огромные надежды.
И вот я, играющий тренер! Под своей, то есть папиной, фамилией я появилась перед камерами. В прическе. Но пока в тестовом режиме. И сразу поняла, что телевидение – это мое. У меня было чувство, будто я вскарабкалась на ту гору, с которой меня так подло столкнули. Вот она я! Стою, блин горелый, опять на горе. Сама. Четырьмя ногами. Мне повинуются люди.
Никакого другого счастья я не хочу.
Мы с народом ставим в прямом эфире классику. Как и собиралась, я начала с Шекспира. С «Ромео и Джульетты». Произведение должно быть известно публике, как «Буратино». На кастинг согнали всевозможных девиц из всевозможных провинций. Сегодня я среди конкурсантов отбирала Джульетту. Вчера я этим также занималась до поздней ночи. Вместе с психологом Светой, которая за те годы, что мы с ней не виделись, стала самым известным специалистом в городе! Она разбогатела. Но при этом была так же паршиво одета, как и раньше. На ней была коричневая кофта! Фу.
Какие же экземпляры понаехали! Выбирать было не из кого. Они, все без исключения, говорят «рыальна» и «ныверна». Ну, ладно, они не умеют говорить, они не умеют двигаться в кадре, они неловки, вульгарны, отвратительны, ужасно одеты и при каждом удобном случае некрасиво рыдают и падают в обмороки. Кривляются. Все пытаются петь и танцевать. Одна идиотка сиськами играла на рояле. Одна претендентка на Джульетту сказала: «Глубоко тошнилась вашими тонкими душевными переживаниями, мой дон». «Чей-то ты только что сказала?» – это я ей говорю как режиссер. А сама вижу, что вся съемочная бригада уже сидит в мокрых памперсах. Такого Шекспира они еще не видали.
Честно говоря, я бы пригласила на роль Джульетты Илону. Но этот трюк был бы слишком рискованным. Илона тут, Илона там… К тому же кто делается необходим, тот делается опасен. Я колебалась некоторое время. Я боялась, что Света точно определит, кто из нас двоих настоящая стриптизерша. Глаз у этой Светы был весьма наметанный.
Но кем заменить Илону, я так и не нашла. Все-таки придется донашивать ее талант. Хуже будет, если она сбежит в Адис-Абебу с китайским пачпортом на мое имя.
Тот съемочный день, когда я Илону привела на конкурс, открывал новый этап в нашем шоу. Сатирический. Теперь оно было не только смешное, но и зловещее.
Ее Джульетта – чистая шлюха от природы. Если бы она не встретила на балу Ромео, она отдалась бы первому попавшемуся дворецкому. Или собственному брату. Илона бесподобна. Как хорошо, что я отказалась от мелькнувшей было, трусливой мысли позвать на эту роль мою подругу Машку – без пяти минут профессиональную актрису. Машка бы налила море слез. И всем стало бы скучно.
На роль Ромео мы со Светой утвердили одного голубого парнишку. Наш Ромео не успел даже разобраться, мальчик он или девочка, как Джулька схватила его за это место и потащила в койку.
Нянюшку Джульки играл здоровый парень из деревни, с пистолетом на боку. Это была карикатура на мою «няню» Сципиона.
Я отрывалась на полную катушку.
Это был мой собственный «сад мести». Вся горечь, которая копилась во мне, изысканным образом выплеснулась в этих бешеных плясках, которые мы устроили. Ставить танец мы назначили одного довольно-таки свинорылого руководителя самодеятельного ансамбля народного танца. О, мама миа, что он творил! «Ноги в третью позицию! Враскоряку, я сказал! Польку-бабочку на раз-два-три!»
На роли папы и мамы Джульетты я выбрала самых кривых и косых уродов из всей своры провинциальных искателей «щастя», которые приперлись к нам за славой.
И вот мы в эфире!
Говорят, в городе люди побросали работу и все вперились в экран. Понятное дело: мое имя наделало шороху. То-то!
Успех нашего проекта намного превысил ожидания. Рейтинги зашкаливали. Все остальные каналы, кроме нашего, просто курили в сторонке. Руководству нашего «пятого» стали поступать предложения перепродать шоу.
В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.