Идущий вопреки - [14]

Но сейчас у старого и морщинистого тридцатилетнего трактирщика сжималось сердце от страха… С большим топором в руках он вбежал в свою родную таверну.

Трактирщик резко открыл дверь на кухню. Сердце его бешено колотилось.

Гнум и человек, что совсем недавно заплатили деньги за ЕГО еду в ЕГО таверне, сейчас находились посреди ЕГО кухни. Шеня стояла на коленях перед огромным кучерявым человеком с кривым носом, который одной рукой держал ее за волосы. Окровавленный широкий кулак другой руки завис в воздухе для очередного удара. Шеня с лицом, на котором в кровавом месиве не было видно ни глаз, ни носа, ни ушей, пускала багровые пузыри из отверстия, что когда-то можно было назвать ртом с пухлыми, но милыми губами. Ее кисти рук, которые недавно пытались хвататься за воздух и одежду великана в поисках спасения, обессиленно обвисли.

— О-о-о, — в кривой улыбке расплылся гнум Бораку, — Эта чо, твоя женушка? Прости дед, мы нечаянно, — карлик скрипуче и громко рассмеялся, а его огромный друг, даже не посмотрев в сторону трактирщика, нанес очередной удар. Кровь брызнула, что-то хрустнуло, забулькало. На прогнивший пол посыпались зубы.

— Упс… — втянул в себя голову человек, — Погорячился.

— А-а-а!!! — ярость огнем обожгла Борака. Размахнувшись топором, он резким движением помчался на гнума. Один удар по этому малявке и…

Гнум даже не достал свое оружие. Он воспользовался своим ростом и просто присел. Размашистый удар топора для колки дров со свистом ушел в сторону над его головой. Тяжелая рука в кожаной перчатке со стальными пластинами ударила трактирщика в пах.

Все тело трактирщика пронзили иглы боли. В глазах у него засверкало и сразу же потемнело. Борак рухнул на колени, а потом упал навзничь, хватая ртом воздух. Прежде чем он успел сделать хоть что-то, в челюсть прилетел сапог бандита. Темнота…

* * *

Шеня уже не чувствовала боли. Ей казалось, что она умерла, но металлический вкус во рту и красная пелена перед глазами говорили об обратном. В ушах была кровь. Окружающее звуки она воспринимала так, словно была под водой. Она попыталась облизать когда-то такие красивые губы, но рваный язык нащупал только голую плоть и осколки костей, что совсем недавно служили ей зубами. Кровь стала заливать ей глотку, и она стала задыхаться. Если бы не рефлекторный кашель, то она, наконец-то, встретилась бы со своим любимым мужем и сыном…

— Гха-ха! Рха-а… — кровь фонтаном брызнула изо рта, открывая путь в легкие спасительному, но уже бесполезному, воздуху. К несчастью Шени, она была крепкой женщиной и умереть после побоев не смогла.

— Я же говорил тебе, шо она жива! Я несильно бил. Так, припугнул, — прокрякал человек, привязывая Борака к стулу. Гнум в этот момент переворачивал вверх дном кухню в поисках тайников с деньгами.

— Идиот ты, Тарек. Если бы она отбросилась раньше времени, то старика было бы тяжелее разговорить, — равнодушно ответил гнум, не отвлекаясь от своего дела, — Черт, обычно они ныкают где-то здесь…

Шеня попыталась пошевелиться, но не смогла. Несмотря на то, что били ее только в лицо, тело не слушалось совсем. Она хотела сказать бандитам, что у них ничего нет. Что они здесь выживают, а не живут.

— Таа кха-ха!.. — первые же слова вырвались очередной порцией крови изо рта. Язык ее был порван. Шеня поняла, что она с трудом лишь может дышать, но не говорить.

— Подожди, моя хорошая, — неожиданно тепло сказал человек по имени Тарек, — Сейчас я тебе помогу.

Великан взял в углу ведро с ледяной колодезной водой и опустошил его на голову Шени. Боль, слезы и чувства мгновенно овладели кухаркой. Тело как будто бы впитало в себя мороз, что нахлынул на нее слишком неожиданно. Вода с кровью растекались по всей кухне и испачкали кожаную обувь гнума.

— Гнумья мать! Ты знаешь сколько они стоят? Отмой-ка теперь эту дрянь! — гнум резким движением отпрыгнул в сторону и с яростью начал натирать тыльной стороной руки испачканные сапоги.

— Ну вот. Полегчало ж? — огромные руки очень аккуратно подняли Шеню на ноги. Кухарка не смогла удержать равновесие, но великан не давал ей свалиться на пол.

Борак что-то простонал без сознания. Изо рта у него текла розовая слюна. Теперь кухарку можно было разглядеть не только в багровых оттенках. Открытые раны на щеках сильно кровоточили. И без того пухлое лицо распухло так, что глаз почти не было видно. Осколки передних зубов впивались в оголённое мясо губ. Нос неестественно смотрел в сторону, а правая скула представляла собой впалую в череп яму.

— Это бессмысленное насилие, — холодный голос Хеллора пронзил Шеню как стрела, и огонек теплых чувств стал разрождаться где-то в груди. Она не верила, что еще сможет почувствовать что-то подобное. Шея против воли повиновалась, и она подняла голову. Опухшие щели, что служили ей глазами, увидели на входе на кухню высокую черноволосую фигуру. И эта фигура сейчас ей казалась такой красивой. Высокий; стройный; острые черты лица; угольно-черные волосы до пояса и прядь, что спадает на глаза. Такие выразительные глаза. Наверное, такие же глаза были бы и у ее сына, доживи он до нынешних дней. Она знала, что Хеллор сильный. Она видела, как он ловко расправлялся с пьяными дебоширами. Он мог к ним даже не прикасаться, они сами калечили себя, пытаясь в гневе достать до его прекрасного лица своими мозолистыми кулаками. Он спасет нас. Он спасет ее. Она знала. Она чувствовала надежду.