Идущий в Иерусалим - [7]

Но, слава Богу, его новую жизнь наполняли не одни искушения. После вычитывания назначенного ему священником молитвенного правила оставалось желание продолжить молитву «сво­ими словами». Впервые это так неожиданно обрадовало: будто повеяло ароматным мягким светом. Будто вернулось то дивное состояние, когда он впервые вышел из сельского храма после первой исповеди. Будто время перестало течь и тикать, двигаться и звучать, но остановилось и разлилось огромным золотистым безбрежным морем.

Сказанные батюшкой слова «вечность, бессмертие, блаженство» обретали смысл, прожитый опытно. Он касался Этого! Вернее Это снисходило на него.

Попробовав однажды, Вадим уже не мог без еженощного «разговора с Богом». Случалось, ловил себя на том, что весь день готовился к этой таинственной, волнующей беседе. Потому что Вадим верил, чувствовал и знал точно ¾ его слушают, его молитв ждут. Он пытался рассказать об этом отцу Паисию. Получилось коряво, сбивчиво… Слов не хватало, они казались мелкими и беспомощными, как детский лепет. Но монах понял его и помог начинающему молитвеннику: научил не только просить, но и благодарить.

Однажды на литургию в сельском храме не пришел алтарник. Батюшка вручил Вадиму толстую пачку записок и книжек-помянников:

¾ Зайди в алтарь, трижды поклонись и читай. Только к Престолу не прикасайся.

¾ Простите, отец Паисий, но я лучше здесь. В алтарь заходить страшно.

¾ Ну что ж… такое отношение к алтарю приравнивает твое стояние извне к нахождению внутри алтаря. Хорошо, читай здесь. Только, пожалуйста, имей в виду! Ни одного имени не пропусти. Не дай Бог! Слышишь?

¾ Конечно, отче.

На первых же записках Вадим от напряжения покрылся испариной. Некоторые имена писались нетвердой рукой, очень коряво. Когда чьи-то каракули не читались, он проводил пальцем по имени и говорил: «имя Его Ты сам ведаешь», а чуть позже, окончательно устав: «этого человека». Когда он приобрел первые навыки, начались настоящие искушения. Некоторые имена читались с радостью, чьи-то ¾ просто легко. Но иные ¾ вроде бы, совершенно обычные ¾ читать, как молотом бить по собственной голове.

Он спросил батюшку, что за разница такая?

¾ Это, Вадимушка, враг нападает. Вероятно, ему не хочется этих людей отпускать из ада.

¾ Как это, из ада?

¾ Да, так. Когда человек при жизни нагрешит всласть, враг имеет на него свои права. По закону свободы совести. Он нераскаянного грешника уже своим считает, а тут ты!.. вплетаешь его имя в соборную молитву Церкви.

¾ Что же делать? Меня так надолго не хватит.

¾ Пометь «тяжелые имена» карандашиком. Мы их с тобой отдельно отчитаем. Вместе.

Эту молитву «вместе» Вадим запомнил на всю оставшуюся жизнь. В келье стояла молитвенная тишина с монотонным молитвенным чтением, тихонько потрескивали свечи. Но из иного мира настойчивыми порывами невидимо прорывались ужас, отчаяние и угрозы. Наконец, в самый пик мучительных ощущений словно порывом свежего ветра ¾ унесло тьму. И на душе установился дивный покой.

¾ Батюшка, вы тоже это чувствовали? ¾ спросил Вадим.

¾ Нападения-то? А как же. Почему и говорят святые отцы, что молиться за людей ¾ это кровь проливать.

Батюшка поднял на него глаза, вздохнул и молча протянул носовой платок. Вадим промокнул пот на верхней губе… Нет, это не пот. На платке осталось рыжее пятно. Он шмыгнул носом и ощутил железистый соленый вкус на корне языка.

¾ Не бойся. Это только в первый раз. Дальше будет полегче. Теперь благословляю поститься всю неделю, исповедоваться и причащаться каждое воскресенье. В течение сорока дней.

Это время напоминало восхождение на крутую гору ¾ к чистому глубокому небу, где звезды видны даже днем. Пост облегчал тело, придавая силу борьбе с настырным диктатом молодого тела. Потребность во сне убывала, зато ночные бдения приносили новую жажду молитвы. Частое покаяние держало душу в чистоте и поднимало устремления сердца от земли к небу. Чтение Евангелия и творений святых отцов  высвобождало разум от наслоений лжи и приобщало к мудрости божественных откровений. Причастие Тела и Крови Христовых разжигало дух огнем любви.

Как-то после службы они вместе шли к батюшке на воскресную трапезу.

¾ У нас здесь все имеется для спасения. Есть свои праведники, свой горячий, но колеблющийся Симон, есть благоразумный разбойник и даже Мария Египетская с Вонифатием. Но, конечно и фарисеи с саддукеями присутствуют. Видишь, брат нетрезвый идет? Это атаман местных саддукеев. Комсомольский вожак. Он трижды пытался убить меня.

¾ Как так убить?!

¾ Натурально, ¾ слегка улыбнулся батюшка. ¾ Один раз с топором бросился, но споткнулся на ровном месте и упал, да ногу себе поранил. Я смотрел позже ¾ место совершенно ровное, там зацепиться не за что. А потом дважды стрелял в упор из двустволки.  И каждый раз осечки. Ты понимаешь, я-то был уверен, что он мой палач. А оказалось, что этот человек ¾ колос дозревающий, который Господь питает и выращивает для Себя. Вот такие горячие парни из активных богоборцев скорее приходят к Богу, чем теплохладные и вяложивущие, но внешне добренькие дяди и тети.

¾ Слышь, поп!.. Ты меня бойся! ¾ потрясал кулаками подошедший скуластый мужик. Впрочем, держался он на приличном расстоянии, что указывало на его скрытый страх. ¾ Я твой первый, р-р-распервый враг на земле! Я тебе еще покажу, ежкин кот, как опиумом народ дурить.