Идущие следом - [18]

– Мой батюшка, да будет вам известно, к женщинам относился со всем уважением, памятуя о словах Господних, кои призывают возлюбить ближнего как самого себя. Что он и делал со всем старанием, не делая различий между женой собственной и женой ближайшего соседа. Она, кстати, совершенно не противилась этим знакам внимания. До тех самых пор, пока её муж не застукал их на сеновале. Они так щедро делились любовью, что совершенно упустили из виду возможные последствия библейской заповеди, которая могла обернуться изгнанием из рая…

Разумеется, он, как всегда, всё перепутал, но что тут поделать – мой слуга никогда не был силён в богословии. Вам, господа, ещё повезло, что я не упоминал его историй о бабушке! Женщине, как следовало из рассказов, весьма почтенной, но острой на язык и скорой на руку.

Графиня…

Ирэн де Фуа была изрядно напряжена, и такое поведение меня искренне удивляло, если не сказать больше – удручало. Ещё в Баксвэре, когда мы прибыли, дабы отправиться в путь, она едва удостоила нас холодным кивком, обратив всё внимание на незнакомых мне дворян. Орландо де Брег после такого приёма выглядел не лучше. Выражение его лица, и без того не самое приветливое, уподобилось железной маске.

Большую часть дороги мы ехали рядом с Паскалем Жанэ, который своим общительным нравом разбавлял хмурость де Брега. Я старался поддерживать разговор, но, памятуя о своём возрасте, не досаждал старшим вопросами, хотя мне и было любопытно послушать про осаду Лаголи, о которой они упоминали в своих беседах.

Не прошло и получаса, как мы добрались до вышеупомянутой рощи. Воины, посланные сержантом, не обнаружили ничего подозрительного, и мы могли рассчитывать на спокойный отдых. Лагерь был обустроен на краю зарослей, где рядом с двумя замшелыми валунами бил родник. Кто-то, да поможет ему Господь за сей богоугодный труд, выкопал рядом с этим источником яму и обложил её плоскими камнями, дабы можно было набрать воды, а заодно ополоснуть лицо, смывая дорожную пыль и усталость.

Слуги графини быстро поставили шатёр и начали готовить ужин. Кстати, ужинали мы тоже отдельно, что ещё раз подчеркнуло отношение Ирэн ко мне и Орландо де Брегу. Не скажу, что меня это обидело, но заставило задуматься. Священник находился подле графини, но, судя по выражению лица, был не рад обществу кавалеров, развлекавших её беседами.

Что и говорить – обрывки некоторых фраз, долетающих до наших ушей, могли смутить даже Паскаля Жанэ, а не только святого отца. Скабрёзность и богохульные шутки, коими обменивались дворяне, были излишне грубыми. Сие удивило меня ещё раз – графиня, как помнится, не жаловала такого поведения.

Лагерь засыпал…

В темноте, разбавленной пением неутомимых сверчков и стрёкотом цикад, слышалось фырканье лошадей и тихие беседы караульных, коротавших время у костра. Пискнула птица. Я проснулся после полуночи. Подбросил в затухающий костёр дров, зевнул и поёжился от ночной прохлады. На небосводе серебрились звёзды. Где-то завыли волки, и лошади тотчас ответили тревожным и недовольным всхрапом.

Уже собирался лечь, но тут заметил какую-то тень, мелькнувшую в полумраке. Не знаю, что меня заинтересовало, но почувствовал лёгкую тревогу. Этим неизвестным мог оказаться любой из наших спутников, но почему он двигался крадучись, словно всеми силами старался остаться незамеченным?

Обернувшись, увидел, что де Брег не спит. Он напряжённо, с лёгким прищуром, смотрел в темноту. Заметив вопрошающий взгляд, шевалье прижал палец к губам, а затем поднялся и кивнул, приглашая следовать за ним… Не прошли мы и двадцати шагов, как Орландо резко остановился и присел. Я последовал его примеру, не понимая, что здесь происходит, но тут мой взгляд упал на карету графини де Фуа.

Рядом с ней виднелась человеческая фигура, склонившаяся у заднего колеса. Незнакомец стоял на коленях и что-то делал, но мне в отличие от шевалье было не разглядеть всех подробностей. Через несколько мгновений человек поднялся и крадучись ушёл в сторону. Некоторое время мы молча наблюдали и прислушивались, а потом Орландо похлопал меня по плечу и показал в сторону костра:

– Уходим…

Однако не успел я подняться, как шевалье рванул меня за пояс и свалил на землю.

– Вот дьявол! – прошипел де Брег. – Что он здесь делает?!

В дюжине шагов от нас возникла ещё одна фигура, которая настороженно вглядывалась в ночную тьму. Пусть было и темно, но долговязую фигуру святого отца было невозможно спутать ни с одним из спутников, тем более что священник шёл в нашу сторону от лагеря, и до него долетали отблески костров.

– Это же отец Даниэль! – прошептал я.

– Надеюсь, он нас не заметил, – пробурчал де Брег. – Тьфу, бездельник! Не спится ему… Давайте обойдём этого святошу и вернёмся в лагерь.

– Кто это был, шевалье? – спросил я, когда мы подошли к нашему костру.

– Подле графской кареты? Один из стражников, – ответил де Брег и, предупреждая мой вопрос, продолжил: – Он окропил колёса каким-то снадобьем из фляги.

– Зачем?

– Надо полагать, чтобы оставить хорошо осязаемый след на дороге.

– За нами кто-то гонится?!

– Возможно.

– Ну и дела… Знать бы кто.