Иду в неизвестность - [11]
Но вот хор запел «Многая лета». С последним звуком хора тяжко вздохнул шестнадцатитонный «Борисович» на главной монастырской колокольне. По его зову ударили остальные колокола обители — и большие, и зазвонные, — спугнув с крепостных стен чаек и враз заполнив всё вокруг мощным торжественным перезвоном. Он закачался зыбью, которая плавно угасала, отлетая к дальним островам и ещё дальше, за морской горизонт.
Этот бурный звон взволновал Седова. Он отозвался в душе Георгия Яковлевича могучим призывом к действию. В раскатистых металлических голосах колоколов слышалось ему счастливое напутствие к цели, достижения которой желалось Седову больше всего на свете в течение всего последнего времени, а быть может, ещё и с тех давних пор, когда решил он стать моряком.
ПЕРВЫЕ ШТОРМЫ
В свисте холодного ветра, секущего хлёстким дождём, в мощных ударах тяжёлых волн «Фока», отчаянно дымя, едва удерживался на месте и, черпая воду, с печальным скрипом переваливался с борта на борт.
Первые дни плавания стали жестоким испытанием для шхуны и её команды и показали тем, кто втайне надеялся на прогулочный характер экспедиции, что мечтания их столь же призрачны и ненадёжны, сколь недолговечна пена на взмыленных волнах.
По отходу «Фоки» с Соловков Седов объявил командному составу экспедиции, что впредь все они будут привлекаться к несению вахт. Четырёх неморских специалистов он прикрепил к судоводителям: Кушакову надлежало обучаться у капитана Захарова, Визе и Павлову — у штурмана Сахарова, Пинегину — у Седова, который тоже нёс одну из трёх суточных вахт. Начальник экспедиции призвал «офицеров», как называл он командный состав, сплотиться для выполнения задач экспедиции, терпимо, по-дружески относиться друг к другу, а главное — являть во всём пример рядовым и наладить с командой отношения требовательно-товарищеские.
Он потребовал навести на судне морской порядок и объявил аврал.
На аврале Седову самому пришлось распоряжаться, что, где и как крепить, потому что боцмана, как ему доложили — больного, он не видел на палубе с момента отхода от Соборной пристани. Да и в обычае Георгия Яковлевича было неизменное участие во время экспедиций во всех общих трудах. Работая на палубе, Седов присматривался к команде «Фоки», определял, кто чего стоит.
Картина вырисовывалась безрадостная. Мало оказалось опытных моряков. Лишь Юхан Томисаар, здоровенный матрос-балтиец, ходивший уже с Седовым в Новоземельскую экспедицию два года назад, да ещё два архангельских мужичка: молодой Шестаков да щуплый, но ловкий Инютин, матрос и печник экспедиции, — уверенно чувствовали себя на борту шхуны. Старательный Шура Пустошный неплохо стоял на руле, но в палубных работах он был полезен разве что своею силой: оттащить, приподнять…
Того же стоил немолодой, рассудительный Лебедев, бывший учитель, горячо умолявший взять его в экспедицию в качестве кого угодно. Лебедева Седов принял метеонаблюдателем, как и Пустошного, с условием использовать обоих и в качестве матросов.
Приглянулся Седову с самого начала плавания ещё и каюр экспедиции, тоже матрос по совместительству, двадцатипятилетний Линник. Бывший солдат, бывший сибирский золотоискатель и погонщик собак, сильный, весёлый, уверенный в себе, он представлялся Георгию Яковлевичу ценным приобретением для экспедиции. Подвижный и энергичный, Линник почти не отходил от собак — кормил их, чистил клетки, разнимал собачьи драки, лечил раны у тех из псов, что потерпели от зубов своих скандальных соседей. Но он не успевал управляться со всей сворой в восемьдесят псов, и в помощь каюру выделяли одного из подвахтенных матросов. Чаще всего это были не занятые пока метеонаблюдениями Пустошный или Лебедев.
Весь день «разгребали» палубу. Седов работал быстро и энергично. Первым хватался за бочку, ящик и не ожидал, пока кто-либо подхватит, уверенно брал груз на себя. Си заражал всех своей весёлой энергией, и невозможно было рядом с ним работать кое-как.
Дело подвигалось быстро, и к концу аврала «Фока» имел вполне походный вид. К двум связкам брёвен — дому и бане, — сложенным у бортов и прочно закреплённым цепями и тросами, привязали несколько нарт. Поставив на попа, к вантам фок-мачты накрепко прихватили два каяка — лёгкие лодочки, изготовленные по образцу эскимосских. В трюм опустили двадцать ящиков и бочек с оборудованном и провизией. В самом трюме наспех сваленный в Архангельске экспедиционный груз закрепили, чтобы ничто не пострадало при качке.
Управились вовремя. К вечеру угрожающе завыл «северо-восток». С каждым часом крепчая, он принялся будоражить море, вздымая волны всё выше и делая их всё круче.
К ночи ветер загудел в снастях, начал срывать с волн гребни, размётывать пену. Волнами стало круто заваливать тяжело гружённую шхуну то па один, то на другой борт. Укачалось большинство из команды и членов экспедиции. И это раздосадовало Седова.
Около полуночи на мостик, где нёс он во тьме штормовую вахту, поднялся запыхавшийся Катарин, судовой плотник. Он встревоженно прокричал, что в трюме прибывает вода.
Вода в самом низу трюма, в льялах, скапливается время от времени на всяком деревянном судне. Для её откачки па палубе устанавливаются помпы, насосы. По два часа за четырёхчасовую вахту ежедневно откачивали воду и на «Фоке», запуская паровой насос — «донку», с того самого дня, как шхуна была зафрахтована. Но теперь, по словам плотника, вода стала прибывать вдвое, а то и втрое быстрее.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Лариса Румарчук — поэт и прозаик, журналист и автор песен, руководитель литературного клуба и член приемной комиссии Союза писателей. Истории из этой книжки описывают далекое от нас детство военного времени: вначале в эвакуации, в Башкирии, потом в Подмосковье. Они рассказывают о жизни, которая мало знакома нынешним школьникам, и тем особенно интересны. Свободная манера повествования, внимание к детали, доверительная интонация — все делает эту книгу не только уникальным свидетельством времени, но и художественно совершенным произведением.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Две маленькие веселые повести, посвященные современной жизни венгерской детворы. Повесть «Непоседа Лайош» удостоена Международной литературной премии социалистических стран имени М. Горького.
Вот было бы здорово, если бы каникулы никогда не заканчивались, твой брат был самым-самым известным музыкантом, а в школе все-все без исключения хотели с тобой дружить. Казалось бы, не это ли мечта всех школьников? Но в реальной жизни всё оказывается не так просто. Да и мечты порой оборачиваются не долгожданной радостью, а сплошным разочарованием. Взрослеющие герои знаменитых повестей Анатолия Алексина помогут тебе самому стать старше вместе с ними, расскажут о чести и достоинстве, о первой любви и дружбе, о самых верных друзьях и о самой жизни – такой интересной, полной открытий и свершений! Для среднего школьного возраста.