Иди и умри - [44]

– Понимаете, Друг… Судья – это как раз такой государственный муж, который ни перед кем не отчитывается, и никуда его, за исключением отставки, послать невозможно… Впрочем, я понял, что вы имеете в виду. Я узнаю и выйду на связь.

И вот миновал уже целый день после посула, и вместо того чтобы хотя бы вешать на уши лапшу и отвираться, Коровяков исчез вовсе.

Оставалось пиво, сигареты и телевизор. Ящик с телепередачами, где рекламируют терновские фирмы по производству пластиковых окон, рассказывают о городе Геффельшторфе – побратиме Тернова и обещают погоду на завтра.

Он давно бы уже уехал. И останавливали даже не двадцать тысяч, а желание достать того, кто, в отличие от многих, оставался недоступен. Человека вел азарт, рассчитанный на желанный фарт и победу. И уже не важно, что это будет – топор, пуля или толчок на рельсы под набирающий разбег поезд…

И он дождался.

Бойкий голос заказчика прорывался сквозь мембрану телефонной трубки и извинялся за вынужденное молчание. Друг объяснял Другу, что на его посту невозможно отойти от суеты даже на час, и перерыв в связи – лучшее тому подтверждение.

– Половина суммы ждет вас, – предупредил, словно поглядывая на часы, старший из Коровяковых.

– А я жду результата ваших обещанных действий, – играя пультом от телевизора, спокойно возразил человек из Питера. Он любил деловой разговор и презирал лирику. Конечно, его ждет половина. Если бы он сомневался в этом, его Другу из заказчика пришлось бы переквалифицироваться в заказ.

– А я всегда выполняю то, что обещаю. Сегодня вечером известное вам лицо отправится в соседний город Слянск. Есть у них в практике такие случаи, когда местный правовед не в силах принять бескомпромиссное решение. Например, когда приходится объявлять суровый приговор подсудимому, возглавляющему ведомство, выделяющее тебе жилплощадь, или когда у судьи неприятности, наподобие известного вам лица. Тогда в город командируется один из судей другого города, чтобы вершить правосудие беспристрастно.

– Где этот Слянск?

– Полтора часа езды на электричке, которая отправляется туда через три часа. Сколько на ваших часах?

Человек из Питера бросил взгляд на «Сейко».

– Половина третьего по местному времени.

– Так вот, без четверти шесть по местному времени электричка и отправится.

– Охрана?

– Его и отправляют в Слянск на десять дней для этой миссии, потому что в Тернове его разыскивает какой-то сумасшедший. Не слышали, как этот сумасшедший устроил погром в районном суде? Говорят, ни одна из тридцати пуль, им выпущенных, в объект не попала. Прокуратура склонна делать вывод, что у киллера большие проблемы со зрением. Так вот, преследователь ищет судью в Тернове, а хитрый судья в это время отправится в Слянск. Скажите, разве убийце придет в голову искать его в Слянске? Или в электричке, которая туда отправится с Центрального железнодорожного вокзала?

– Это все?

– Может, затащить судью куда-нибудь на стройку, чтобы у вас совсем проблем не было?

Человек из Питера покривился:

– Завтра утром вы узнаете интересующую вас новость. Меня больше никогда не увидите, но деньги должны быть переведены на известный вам счет в течение трех дней. Если этого не случится, то вы меня увидите еще раз.

Отключив связь, коренастый бросил трубку на диван и еще раз посмотрел на часы. Он никогда не выплескивал эмоции, оставаясь наедине с собой. Кому это нужно? Лишняя трепка нервов. На людях он не позволял себе расслабляться тем паче. Чем больше ты выплескиваешь энергии из себя, тем сильней у окружающих уверенность в том, что верить тебе нельзя. Эмоциональный человек склонен к опрометчивым поступкам, а авантюристы у деловых людей популярностью не пользуются.

Вторая «беретта» ничем не отличалась от первой. Оба пистолета были привезены в Тернов в заводской упаковке и проверены на пустыре. Первый пришлось «подарить» заполошному Генке, два магазина пришлось оставить в суде на полу кабинета Струге. Оставался второй пистолет и к нему – четыре магазина. Шестьдесят патронов. Это в шестьдесят раз больше, чем нужно. Хотя, если вспомнить последние события в суде, это как раз столько, сколько потребуется.

Выждав ровно два часа, коренастый выключил телевизор, протер в квартире все поверхности, к которым мог прикасаться за эти дни – не пропустил даже стульчак в туалете, – закрыл дверь и вышел на улицу. Ключ он выбросит по дороге на вокзал, приспустив боковое стекло серебристого «Ниссана». Он выбрасывал ключ, веря в то, что сегодняшний день в Тернове – последний.

– Ты только будь там поосторожней, – увещевал Пащенко Струге на перроне. – Этот мерзавец может появиться откуда угодно.

Они стояли в окружении нескольких оперативников ГУВД на холодном ветру, и Вадим, оставив шапку в машине, ежился. Он смотрел на судью, словно раздумывая, стоит отпускать его одного в дорогу или нет.

– Может, все-таки приставить двоих ребят? Они светиться не будут, просто в поезде подстрахуют. А? Хорошо, когда есть еще две пары глаз…

– Не стоит, – отмахнулся Струге, давая понять, что развивать эту тему в дальнейшем – напрасный труд. – Я уже все решил. Неизвестность может продолжаться вечность, а у меня больше уже просто нет сил. Я сплю по три часа в сутки, целыми днями не выхожу на улицу, сижу в процессах и думаю лишь о том, когда меня решат.