Идея фикс - [113]

– Какое же имя? – напомнил ему Уотерхаус.

– Да. Дневную женщину зовут Катриона. Хотя она сказала мне, что никто ее так не называет, что представляется мне весьма досадным. Вы не думаете, что сокращение даваемых при крещении имен является своеобразным вандализмом?

Чувствуя, как противно засосало у него под ложечкой, Саймон понял, что за этим последует. Он тоже знал человека по имени Катриона.

– Все знакомые называют ее Конни, – заключил старик.

19

Суббота, 24 июля 2010 года

Селина Гейн стояла перед дверью своего дома, когда я подъехала к нему на машине. В правой руке она держала брелок, на котором покачивалась связка ключей. В своих черных брюках и синей полотняной блузке она напоминала агента по недвижимости, готового к встрече с предполагаемым покупателем.

Но я вроде бы и есть покупатель?

Светлые, стянутые за затылке волосы Селины придавали ее лицу строгое, серьезное выражение. Интересно, не с таким ли выражением ей приходится сообщать пациентам плохие новости? Или, может, она доктор другой специализации, может, она целыми днями торчит в лаборатории, исследуя образцы тканей, но никогда не встречаясь с их владельцами?

По ее позе я поняла, что Селина напряжена. Она явно не ждала с нетерпением нашей встречи.

Разумеется, встреча ее не радовала. С чего бы тут радоваться?

Смахнув пот с верхней губы, я выбралась из машины, напомнив себе, что у меня нет никаких причин нервничать. Я ведь уже все объяснила ей в письме. Сегодня ее черед посвятить меня в то, что ей известно. Мне не верилось, что она совсем ничего не знает. Ведь дом одиннадцать по Бентли-гроув принадлежит ей.

Хотя этого совсем не ощущалось, пока я шла к ней по окаймленной лавандой дорожке. Ее замкнутость и своеобразный язык тела создавали впечатление, что она оказалась там внезапно, что сама не зная почему, пришла к двери дома, который не имеет к ней ни малейшего отношения.

– Мне не хотелось заходить туда одной, – пояснила Гейн, и по ее тону я поняла, как сильно она хотела, чтобы дом одиннадцать по Бентли-гроув действительно не принадлежал ей.

– Спасибо, что согласились встретиться со мной, – сказала я.

Селина открыла входную дверь и, опустив глаза, жестом предложила мне войти первой. Видимо, она предпочла бы остаться снаружи на залитом солнцем свежем воздухе, оттягивая момент входа по возможности дольше. И тогда я исполнилась уверенности: она готова принять мое предложение.

Ей не хочется иметь никакого отношения к дому одиннадцать по Бентли-гроув, и это страстное желание, а не мягкое предпочтение. Когда мы вместе вошли внутрь, доктор Гейн почувствовала, должно быть, будто вторгалась в заблокированную часть своего прошлого.

А я шагнула в свое будущее, не имея понятия, что оно может содержать.

Я ожидала, что окажусь в какой-то дурной атмосфере, но ошиблась. Внутренние помещения дома одиннадцать по Бентли-гроув оказались светлыми и просторными. Безвредными, ни в чем не повинными. Но с другой стороны, вред приносят не дома, а живущие в них люди. Я огляделась, осознавая присутствие за спиной Селины Гейн. В доме витал аромат лаванды. Хозяйка не закрыла входную дверь. Полагаю, она не станет закрывать ее, пока мы осматриваем комнаты, не желая оказаться запертой в ненавистном доме.

Не ожидая приглашения, я направилась в сторону гостиной. Я не могла вспомнить, смотрела ли вообще поэтажный план этого дома на сайте агентства «Золотая ярмарка», но, очевидно, смотрела, поскольку сразу мысленно представила его и поняла, каково расположение всех комнат. Я поняла, что гостиная, где лежала та мертвая женщина, находится за дверью справа от меня. Входить туда не понадобилось. С первого взгляда стало понятно, что там нет никакой крови, никакого трупа.

Неужели ты ожидала, что он там будет? Будет дожидаться тебя?

Я увидела незапятнанный бежевый ковер и угол журнального столика с нарисованными цветами, накрытыми стеклянной столешницей. Камин, карту над ним… Я осознала, что все эти вещи реальны, но мне по-прежнему казалось странным, что я вижу их воочию: словно я попала в иллюзорное царство.

– Я не знаю вашего мужа, – сказала вдруг Селина Гейн. – Никогда не знала его, и у меня нет с ним никакого романа.

Значит, мое письмо не имело для нее особого смысла.

Лестница. Мне следовало сначала посмотреть на лестницу, и я встревожилась из-за того, что еще не сделала этого. Мои мысли беспорядочно разбегались: попав сюда, я испытала настоящее потрясение. Шесть месяцев я почти постоянно думала об этом доме. Целыми днями торчала на улице, глядя на него. А теперь, когда и хозяйка, и полицейские покинули его, я поставила перед собой задачу раскапывания его тайной истории.

Дом одиннадцать по Бентли-гроув никого не волновал так сильно, как меня. Не поэтому ли у меня возникло ощущение, что он уже принадлежит мне?

– Я врач, – прорезал тишину голос Селины. – Больше половины своей жизни я пытаюсь спасать людей. Я никого не убивала, а если б и собралась, то не стала бы делать этого в своей гостиной.

Я кивнула.

– Неужели в навигаторе вашего мужа этот дом действительно запрограммирован как домашний адрес? – спросила Гейн.

– Да. – Я провела ладонью по перилам. Верхняя часть балясины из темного дерева – резной кубик, покрытый коричневым лаком… – Мне нужно задать вам один вопрос, – сказала я.