Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии. Книга 1 - [147]

Поворот ведет нас от этих дисциплин к соответствующим им антологиям. Феноменологически взаимосвязь дана уже вообще возможными поворотами взгляда, которые могут совершаться в пределах любого акта, причем те составы, какие доставляются этими поворотами взгляду, сплетены между собою разного рода сущностными законами. Первичная установка — это установка на предметное, ноэматическая рефлексия ведет к составам ноэматическим, ноэтическая — к ноэтическим. Интересующие нас сейчас дисциплины путем абстракции изымают из этих составов чистые формы, а именно: формальная апофантика — ноэматические, параллельная ей ноэтика — ноэтические формы. Формы ноэматические и ноэтические скреплены друг с другом, а те и другие скреплены с онтическими формами, какие схватываемы путем поворота взгляда назад — к онтическим составам.

Любой формально-логический закон можно обратить, путем поворота, в закон формально онтологический. Тогда мы судим: вместо суждений — о положениях дел, вместо членов суждения (например, именных значений) — о предметах, вместо значений предиката — о признаках и т. д. И речь уже не идет об истине, о значимости предложений суждения, но о составе положений дел, о бытии предметов и т. д.

Само собою разумеется, что и феноменологическое содержательное наполнение поворота допускает свое прояснение путем возвращения к содержательному наполнению соответствующих понятий.

Впрочем, формальная онтология выходит очень далеко за пределы сферы таких простых обращений формальных апофантических истин. К ней прирастают обширные дисциплины — путем тех «номинализаций», о каких мы уже говорили прежде.[146] В суждениях во множественном числе множественное выступает как тезис множественности. Путем обращения в имя это множественное число становится предметом «множество», и так возникает основополагающее понятие учения о множествах. В таковом выносят суждения о множествах как предметах, обладающих своеобразными видами свойств, отношений и т. д. Это же значимо и для понятий «отношения», «количественное число» и т. д. — как основополагающих понятий математических дисциплин. Вновь, как и тогда, когда мы говорили о простых учениях о предложении, мы должны сказать, что задача феноменологии — не в том, чтобы развивать эти дисциплины, т. е. не в том, чтобы заниматься математикой, учением о силлогизмах и т. п. Феноменологию интересуют лишь аксиомы и понятийный состав таковых, задающий рубрики для феноменологических анализов.

Сказанное само собою переносится на формальную аксиологию и практику, равно как на те формальные онтологии ценностей (в весьма расширительном смысле), благ, каковые, как теоретические дезидераты, следует присовокупить к первым, — короче говоря, на формальные онтологии всех онтических сфер — коррелятов сознания душевного и волевого.

Конечно, заметно, что понятие «формальной онтологии» в наших рассуждениях расширилось. Ценности, практические предметности, — таковые входят в формальную рубрику «предмет», «вообще нечто». Так что с позиции универсальной аналитической онтологии — это материально определенные предметы, а принадлежные им «формальные» онтологии ценностей и практических предметностей — материальные дисциплины. С другой стороны аналогии, основывающиеся внутри параллелизма тетических родов (верование и, соответственно, модальность верования, оценивание, желание) и специфически соотносимых с таковыми синтезов и синтактических формований, — эти аналогии тоже обладают силой, причем столь действенной, что Кант отношение между желанием цели и желанием средств прямо называет отношением «аналитическим»[147], правда, смешивая при этом аналогию с тождественностью. Собственно аналитическое — принадлежное к предикативному синтезу доксы — никак не должно смешиваться с его формальным аналогом, сопрягаемым с синтезами тезисов — тезисов душевного и волевого. Глубокие и важные проблемы феноменологии разума примыкают к радикальному прояснению этих аналогий и параллелей.

§ 149. Проблемы региональных онтологии, относящиеся к теории разума. Проблемы феноменологического конституирования

После обсуждения проблем теории разума, поставляющих нам формальные дисциплины, можно осуществить переход к дисциплинам материальным, и прежде всего к региональным антологиям.

Каждый предметный регион конституируется по мере сознания. Определенный своим региональным родом предмет обладает, как таковой, коль скоро он — предмет действительный, своими заранее предначертанными способами — способами быть воспринимаемым, вообще — ясно или темно — представимым, мыслимым, обнаружимым и подтверждаемым. Итак, что касается фундирующего разумность, то мы вновь возвращаемся назад — к смыслам, предложениям, сообразным познанию сущностям, но только теперь не просто к формам, а, поскольку мы имеем в виду материальную всеобщность региональной и категориальной сущности, — к предложениям, содержательное наполнение которых определениями заимствуется в региональной определенности такой сущности. Любой регион предоставляет руководящую нить для особой, замкнутой группы исследований.

Возьмем, к примеру, в качестве такой руководящей нити регион «материальная вещь». Коль скоро мы верно разумеем суть такого руководства, мы вместе с тем одновременно схватываем и всеобщую проблему, задающую меру целой обширной и относительно замкнутой феноменологической дисциплине, —