Идегей - [26]

Стал священный Булгар золой,—

Вместе с войском его истреблю,

Кровью бороду хану залью,

Обезглавлю его потом.

С бородою обросшим ртом,

Князя, что ворвался в наш дом

И четырнадцать городов

Истребил огнём и мечом,

И лопатами загребал

Множество золотых монет,_

Я заставлю держать ответ:

Злато вернуть заставлю я,

И врага обезглавлю я.

А когда страну укреплю,

Все твои восстановлю

Я четырнадцать городов.

Так и будет, мой бий Будай,

Не кручинься и не страдай!»

За Токтамышем вслед Идегей,

Чтобы настичь его поскорей,

В лес углубился, где бежит,

Воды сгущая, река Ашыт,

Воды катит Казань-река

В чаще, трудной для седока,

Над рекою — каменный град,

Много в Казани высоких врат,

Но Казань разрушена дотла,

Только щебень кругом и зола,

Только пепел и пыль руин!

Идегей, а с ним Нурадын,

К Сабакулю[89], где розов рассвет,

Двинулись Токтамышу вослед,

Но до рассветов было ль двоим,

Скачущим за врагом своим!

Где Токтамыш? Где рыжий князь?

В тёмной чащобе остановясь,

Идегей сказал: Нурадын,

Эй, Нурадын, послушай, мой сын!

Если Тимир, страны властелин

Пребывает в Сарае моём,

Возвращусь-ка и я в свой дом.

Благодарный, восславлю Хромца

И домой отправлю Хромца

Эй,Нурадын, послушай меня,

За Джуке-Тау помчи коня,

Гору минуешь, а за горой

Ик течёт в чащобе глухой.

Ты взметнись над потоком речным,—

Степь да степь за истоком речным.

На своём коне Сарале

Поскачи по этой земле.

Как взмахнёт хвостом Сарала,—

Чтоб в хвосте не осталось узла,

Скакуна ты поторопи,

Токтамыша настигни в степи.

Не отходят от ханских очей

Сто дородных, сто силачей.

Ты в живых не оставь никого.

Всех ты вырежь до одного.

Если исполнишь мой наказ,

Если наступит победы час,

Ты обретёшь то, что желал.

Коль моей покорятся руке

Розовощёкая Ханеке

И черноокая Кюнеке,

Ханша высокая Джанике,

И душой воспылаешь ты

Ханеке возжелаешь ты,—

Для тебя её сохраню,

Но прикажи своему коню:

«Токтамыша ты догоняй!»

Так сказав, поскакал в Сарай,

С сыном простившись, Идегей.

Он достиг столицы своей,—

Всюду щебень смешан с золой.

Поскакал во дворец золотой,

Двери Хан-Сарая раскрыл,

Подлых проклиная, раскрыл,

Увидал: в кольчуге стальной,

Средь везиров, довольных собой,

Восседает хан Кыйгырчык.

— Где Шах-Тимир? — Идегей спросил.

Так отвечал хан Кыйгырчык:

— Шах-Тимир, владыка владык,

С попугаем вещим своим,

С драгоценным Древом златым,

С золотом, что хранилось в казне,

С троном, верхом на белом слоне,

С множеством красавиц-рабынь,

С достоянием всей страны,—

Этим богатствам нет цены,—

Тучи пыли взметнув над собой,

Ускакал степною тропой,

Удалился в свой Самарканд.

Ныне твоя страна — его.

Власть его и казна его!

Мне повелел наместником стать,

Руку его скрепила печать.

Десять тысяч мне войск подчинил.

Ныне я хочу, Идегей,

Чтобы ты предо мною склонил

Буйную голову свою.

Взысканный славой Идегей,

Орлиноглавый Идегей,

Мне отныне ты подчинись,

Ибо мой прародитель — Чингиз,

Бием будешь, прочих знатней.

Так ответствовал Идегей:

«Если с ног, сам хромоног,

Сбил страну мою Шах-Тимир,

Если этот разбойник-эмир

Дома-Идиля нарушил покой,

Если ты стал Тимиру слугой,

Если Чингиз-прародитель твой,

Если ты — в кольчуге стальной,—

Будешь хорошей дубиной моей!»

С этим приблизился Идегей,

Кыйгырчыка за ногу хвать,

Превратил её в рукоять.

Кыйгырчыковой головой,

Как дубовою булавой,

Двадцать везиров стал ударять,

Тридцать биев стал разгонять,

Ярость в сердце его вошла,

Все упали, крича: «Алла!»

Всех разметая, вышел он,

Из Хан-Сарая вышел он,

Десять тысяч войск поднялись,

Будто ветер взметнул их ввысь.

Все полки Идегей сгрудил.

Колотил он их, колотил,

Истребил дубиной живой.

С поднятой высоко головой

Идегей тревогу забил,

Чтоб услыхали и степь, и град,

Чтобы в стране загремел набат:

«Чей этот день? Столетье чьё?

Идегея столетье, моё!

Чьё это время? Время чьё?

Идегея время, моё!»

Услыхали град и страна:

Власть Токтамыша сокрушена.

Всех собрав подневольных людей,

Освободил рабов Идегей.

Юношей запретил продавать,

Золото начал он раздавать,

Чтоб возрадовались бедняки.

Весь народ приказал созвать,

Живший у Идиля-реки.

Для народа устроил всего

Пиршественное торжество.

Прежде был беспорядок, разброд.

Пребывал без совета народ.

Выбрал опытных, мудрых мужей

Учредил диван Идегей,

Поднял из руин города,

И войска укрепил он тогда. 

ПЕСНЬ ТРИНАДЦАТАЯ

О том, как Нурадын убил Токтамыша.

В бегство обратясь, Токтамыш,

Это властный и грозный хан,

Переправился через Чулман.

Вместе с отрядом он достиг

Мест, где берёт начало Ик,

Где степные ветры сильней.

Сотне бронзовошлемных мужей

От преследователей таясь,

Приказал разойтись, боясь,

Что их заметят в голой степи.

Лишь Джанбая держа при себе,

Поскакал навстречу судьбе.

Проскакал не более дня.

Знатный Джанбай сошёл с коня,

Лёг и ухо к земле прижал.

Услыхал он: конь Сарала

Под Нурадыном громко заржал.

Дрожь по телу Джанбая прошла.

У Токтамыша-хана тогда

Стала душа белее льда.

Так Джанбаю сказал Токтамыш:

«Вижу: ты мелкой дрожью дрожишь,

Дорого душу свою ценя,

Ты задумал покинуть меня.

Что же, один в степи поскачу.

Лисьего Лога достичь я хочу,

Коль не спасёт меня Лисий Лог[90],

К Лебединому Озеру я

Своего скакуна помчу.

Если будет со мною Бог,

Через тринадцать лет опять

Буду на троне я восседать».

Так сказав, Токтамыш, одинок,

С тем Джанбаем простясь в пути,

Прискакал дотемна в Лисий Лог: