Идегей - [21]

Думаешь: твоя голова

Будет спокойна, будет жива,

Если живёт на земле Идегей?

Да тебя помилует Бог!

Если ты зайца не уберёг,

Значит, — не приведи Аллах,—

Не удержишь державу в руках,—

Ту, что тебе оставил Чингиз.

Эй, Токтамыш, судьбе подчинись!

Если родного Идиля вода

Мутною стала, — это беда.

Если коня утопил в реке,

Если видны следы на песке,—

Значит, прольётся татарская кровь!

К тяжкому горю себя приготовь:

Если ты пир устроил во сне,

То наяву, значит, быть войне.

Ляжка — это ханша твоя,

А грудинка — дочка твоя.

Если съел их сокол-чеглок,

Значит, уже Идегей недалёк.

Не обесчестил бы Идегей

Двух твоих близнецов-дочерей!

Лишней души в себе не держу,

Если же начал я речь, то скажу.

Осокорь на землю упал,

Этот осокорь — ты сам.

Девяносто листов разбросал,—

Это, поверь моим словам,

Девяносто ратей твоих,

Столько же полководцев твоих,

Столько же знамён боевых!

Улетел в испуге орёл,—

Это, пред правдой согреша,

Улетела муха-душа.

Береги, береги её, хан!»

Токтамыш, повелитель стран,

Выслушав то, что сказал старик,

Головою сперва поник

И сказал, побелев, как снег:

«Идегея ты человек,

Ты наставник его души,

Но живого ты не страши

Мёртвого волка головой.

С прахом я род сравняю твой!»

Палачам разъярённый хан

Приказал провидца схватить,

Бросить старца в узкий зиндан[71].

Слух прошёл средь тысяч людей,

Что походом идёт Идегей,

Всполошился огромный край.

Мстительный сын Камала Джанбай

К хану пришёл с советом дурным:

«Идегей был мужем таким:

Тем, кто был его старше на год,

Говорил: „Всему свой черёд,

Мы восстанем, как время придёт“.

Тем же, кто был младше на год,

„Не торопитесь, — говорил,—

Накопите побольше сил“.

Пир Галятдин, старец святой,

Идегея учителем был,

С детства — руководителем был.

Хан, вниманья меня удостой:

Не предпримет твой враг ничего

Без наставника своего.

Пир Галятдина уговорим:

Лишь приблизится с войском своим

Идегей к реке Яик,

Пусть подскажет святой старик

Чтоб Идегей повернул вспять

С грозной местью пришедшую рать.

Мы же войско своё соберём,

Учиним Идегею разгром».

Принял эти слова властелин.

Был отправлен Пир Галятдин

К Идегею в званье посла.

Вместе с ним — учёный мулла.

Там, где быстрый Яик течёт,

Там, где военного стана привал,

Им оказал Идегей почёт.

Мудрого старца поцеловал,

Выбрал барана пожирней,

Приготовить велел повкусней

Он девятиблюдный обед.

Был он для важных гостей слугой.

Вечер лёг, наступил покой,

Забелел над рекой рассвет,

Розовея, заря взошла.

Тут поднялся Пир Галятдин,

А за ним — учёный мулла.

Пиру-наставнику Идегей

Молвил, встав на колено одно:

«Так мне стоять пред вами дано,

Мудрости внять ваших речей»

Слово Пир Галятдин изрёк:

«Эй, мой сынок, эй, мой сынок,

Ты, кто с войной сюда пришёл,

Слушай, что говорит посол,

Тот, кто с миром к тебе пришёл:

„У Токтамыша, — тебе ли не знать,—

Девяностоглавая рать.

Во главе его мулл стоит

Славный потомок пророка Саид.

Если в чём-то хан виноват,

Если грех Токтамыша тяжёл,

Я прощенья просить пришёл.

Поверни своё войско назад.

От сраженья ты откажись,

К хану приди, мир возлюбя,

В Белый Дворец, сынок, возвратись,

Бием сделает хан тебя!“»

Идегей в ответ произнёс:

«Ты, посланник, что мир принёс,

С воином хорошо говоришь.

Но когда этот хан Токтамыш

Дорогому отцу моему,—

Голову Кутлукые отрубил,

Где, мой наставник, тогда ты был?

Джантимир, почтенный отец

Сыновей отважных шести,

Как и ты, мой наставник-мудрец,

Кутлукыю пытался спасти,

Он-то и есть спаситель мой,

Истинный он учитель мой!

В день, когда я в люльке лежал,

Запеленутый слабый малыш,

И меня убить приказал

Этот самый хан Токтамыш,

И дитя своё Джантимир

В люльку вместо меня положил,

И Токтамыш дитя зарубил,

Кровь младенца из люльки текла,—

Где во время этого зла,

Где, мой наставник, тогда ты был?

В дни, когда из страны родной,

Ханом, овладевшим страной,

Изгнан был мой татский род,

Столько тягот познал и невзгод,—

Где, мой наставник, тогда ты был?

В день, когда приказал властелин,

Чтоб Нурадын, мой невинный сын,

На жеребёнка тощего сел,

Шубу-рвань на себя надел

И в пустыне упал без сил,—

Где, мой наставник, тогда ты был?

В дни, когда беззащитных вдов,

Нищих, калек, сирот, рабов

Токтамыш притеснял, губил,

И когда их мольбы-голоса

Соединяли с землёй небеса,—

Где, мой наставник, тогда ты был?

Ты, желающий мира посол,

В дни, когда мира я не нашёл,

Мира-покоя в стране родной,

Где, мой наставник, тогда ты был?

Да, я воин, пришедший с войной:

День возмездья теперь наступил!

Хан Токтамыш в грехах погряз,

И за него в этот грозный час

Ты не молись, наставник мой,

К хану вернись, наставник мой!»

Речь Идегея пришла к концу,

Он отправил старца назад

И поднялся, гневом объят,

И сказал Тимиру-хромцу:

«Там, где Идиль и Яик бурлят,

Там, где Чулман, там, где Нукрат,

Там, где Булгар, что златом богат,

Чьи монеты знает весь мир,

Там, где богат серебром Адыр,

Там, где чёрных песков предел,

Там, где Уел, там, где Куел,—

Подымается мой народ.

Двинусь и я теперь вперёд.

Жизни врага кончается срок,—

Хана и я ударю разок!

Счастье своёхочу испытать,

Прикажи — поведу я рать!»

Так Тимиру сказал Идегей.

Сына справа поставил он,

Сорок слева поставил он

Воинов, подчинённых ему,

Устремился в ночную тьму.

ПЕСНЬ ДЕСЯТАЯ

О том, как опозорился Аксак-Тимир, вступив в битву с ханом Токтамышем.

Токтамышу Пир Галятдин