— Круто, что помогал, — показываю ему большой палец вверх. — Сможешь принести сюда золото или артефакты, пока я тебя здесь подожду?
Призрак обомлел и вылупился на меня, как на идиота, а затем взорвался. Но не в прямом смысле.
— Да что ты за человек такой? Убили меня! ПРОСТО КАЗНИЛИ! За то, что я помогал людям. Мне отдавали приказы лечить в таких ужасных условиях, а потом залили в глотку раскаленной меди за то, что я выполнял их же приказ. Сделали меня виноватым, и ее тоже убили, хотя она была простой помощницей. Не виноваты мы были, что нам достался инструмент такой. А они… Из-за нас все люди заживо гнили…
Это уже не было похоже на выверенную речь, а скорее на истерику, и еще он указал рукой в угол, где сидела его помощница. У нее, как и у него, был обожжён весь рот, и было видно, что раскаленный металл расправился с их телами.
— Разве они не жестоко и подло с нами поступили? — под конец задал он свой вопрос, и стал выжидающее смотреть на меня.
А я стою и молчу.
— Да нет… Нормально… Сам виноват, что решил работать на дядю, который тебя в итоге поимел.
— Ты… Как можешь… Говорить так…
Видели когда-то, как призрак заикается? Я видел, и самое прикольное, что я его довел до такого состояния.
Эти двое мгновенно растворились, а я забрал себе с помощью потеряшки еще две картины.
Правила игры просты. Они должны вызвать у меня эмоции. Дети пытались вызвать сочувствие. Этот пытался сыграть на несправедливости. Как жаль, что мне пофиг на их проблемы.
Наверное, не стоило отправлять сюда такого странного человека. Если ты не в моем кругу, то мне на тебя наплевать.
И, вообще, какой шанс, что они говорят правду? Даже те дети... Они могли быть демонами, а потому тоже пусть идут нахер.
В этой комнате было четыре двери, но они были грустными… Контора ростовщика, кажется. Обычная спальня, и прочая фигня. Лучше вернуться к пекарю. Подошел к двери, которая вела назад в детскую, но она была закрытой, не порядок.
Только в моей руке появился молот, как дверь сама открылась. Вот так бы и сразу. Не стал долго задерживаться в детской, а сразу пошел посмотреть, что там за пирожки с котятами такие.
Удивительно, но как только я открыл дверь, комната преобразилась. Мне не нужно было моргать или закрывать глаза. Если бы я не видел ее взором раньше, то может быть и не заметил разницы.
— О! Новый клиент! — вскрикнул веселый булочник у горячей печи. — Как же давно никто не приходил за моей выпечкой.
— С тех самых пор, как ты стал скармливать им человеческое мясо? — выстрелил я наугад и, кажется, попал.
Его глазки забегали, и он снял чепчик, который стал мять в руках.
— Почему человечину?.. — на секунду замялся он. — Орчатину…
— Что, реально? — я не ожидал такого поворота. — Она же жёсткая и воняет. Зачем ты использовал ее?
От всей души недоумевал, почему выбор пал именно на нее.
— Удивительно, ты разбираешься в изысканной кухне. Ты пробовал орчатину? — кажется, я настолько его смог удивить, что он вышел из образа, и теперь стоит, весь в предвкушении интересного собеседника.
— Практически, — кивнул я ему. — Их мясо жестче, чем у человека, это я знаю. Клинком не так просто порезать. А вот запашок… Пожалуй, это я тоже знаю. Есть их не приходилось, а вот убивать... м-м-м…
От воспоминаний я закатил глаза точно также, как он минуту назад, когда рассказывал о своих пирожках.
— Убийство ради удовольствия? А как же мясо? Это же неправильно!
Эм… Почему он на меня смотрит, словно я тут ненормальный.
— Ты меня, блин, еще поучи… -- честно, надоел он мне. Будет тут еще меня учить, как мне жить.
Достаю лук, и пока он не понял, что сейчас будет, прицеливаюсь в картину.
А вот он понял, и очень быстро.
— Можешь не стараться, — ухмыльнулся пекарь. — Их нельзя уничтожить!
— Угу! — согласился с ним, и выстрелил.
Пустая картина появилась в моем инвентаре, а вот он стал исчезать, крича от боли. Правда, какую боль он может ощущать, я не знаю. Эх… Вот же не повезло… На мгновение я аж присел.
Как же не повезло этим жителям. Я теперь не буду слушать их бред, а просто начну выселять из картин, идя напролом. Хотели взять меня своими ужасными историями? Так я вам сейчас добавлю ужасов в жизни. На лицо вылазит довольный оскал, а я уже подсчитываю, сколько у меня появится картин. А если я еще и прав, то скольких человек я смогу потом поместить в эти картины, и держать в темницах в своем замке.
Любопытно, а Синий План влезет в картину?
А вот в классное место меня послали! Захожу в очередную комнату, а там такой мужик в парике и панталонах. «Меня предал сын!». А я ему «ага…», и сразу потеряшку в картину.
Таким образом, я уже добыл тридцать две картины. Только старушку с кошками выслушал. Соседские мальчишки отравили ее котов, а она в отместку отравила их. Кстати, ее картину я оставил, а она сразу в крик и шум, мол, я ирод. Попросила убить ее, мол, такая жизнь ей не нравится. Ну… пришлось исполнить ее волю. Хотя я считаю, что могла бы еще и пожить. Правда, хрен его знает, можно ли это назвать жизнью. Все же думаю, что она правильно сделала, что отравила тех детей, нефиг котят трогать.
Не дом, а ярмарка подарков! Ходишь и забираешь себе картины, а те пытаются давить на жалость или кроют тебя матом. Все делают, лишь бы хоть какую-нибудь эмоцию вызвать. Увы, я их иногда совсем не ощущаю, а порой могу и скрыть. Мне просто нужно понимать, что это враг, и нет у меня эмоций. Как-то так...
