Идеальная пара - [141]

Она перевернулась и обняла Марти, чувствуя успокаивающую надежность его мускулистого, пока еще не слишком знакомого тела. Быть с ним в постели было все равно что путешествовать по незнакомой стране, ландшафт которой еще предстояло изучить. Она постоянно трогала его, не столько в порыве страсти, сколько из любопытства, будто искала в нем часть себя.

– Марти, – сказала она, – лучше заткнись и трахни меня, пожалуйста.

Удивительно, подумала она, но Марти Куик разбудил в ней такую стерву и дрянь, как никто другой. Но самое удивительное было то, что он не мог скрыть, как ему это не нравится. Изысканные женщины в постели не выражаются как шлюхи.

Фелисия считала, что Марти по-своему был романтиком, искренне верящим в изначальную чистоту и невинность женщин, которые он, конечно же, хотел разрушить – и все это несмотря на то, что он был женат, по его собственному выражению, «на самых крутых потаскухах по эту сторону тюремной решетки» и имел бесчисленные любовные связи.

Она заметила, что разговаривает с ним с той самой презрительной интонацией светской дамы, которую он называл «высокомерной» и которая вовсе не была ей свойственна. В какой-то мере Марти сам напрашивался на это – он хотел, чтобы она вела себя как надменная английская аристократка, которая презирает его и не скрывает этого, но в то же время не может обойтись без секса с ним. Фелисия понимала, что она играет с огнем, но это ощущение опасности было частью того, что в первую очередь привлекало ее в любовной связи с Марти Куиком. Она не сомневалась, что если она его спровоцирует, он может нанести ей ответный удар огромной силы, но она не знала, где та грань, за которую она не должна переступать, чтобы этого не произошло, и поэтому постоянно его испытывала. Это было все равно что дразнить медведя, но она уже не могла остановиться.

– Ты хочешь трахаться? Что ж, сейчас я тебя трахну, – сказал Куик тоном человека, который надеялся, что его оставят в покое. В одном Фелисия отдавала ему должное – если тебе нужен был только секс, Марти мог его обеспечить. Он не был вдохновенным или изобретательным любовником, но в своей будничной манере всегда был готов на большее. И это было замечательно, потому что секс был в эти дни единственным занятием, которое позволяло ей забыть все прочие проблемы.

– Перевернись, – приказал он.

– Мне и так удобно, – возразила она. Она выпила два бокала шампанского на пустой желудок, после целого дня репетиций, но вместо того, чтобы расслабиться, стала нервной и раздражительной. Она не собиралась выслушивать от Марти Куика указания, что ей делать в постели, тем более после того, как она целый день слушала указания Робби, что ей делать на сцене.

– Я сказал: «Перевернись!» – Куик шлепнул ее, не слишком сильно по его меркам, но весьма чувствительно для нее. Фелисия моментально протянула руку, чтобы вцепиться ногтями ему в лицо, но он схватил ее за запястье, заломил ей руку назад и заставил перевернуться. Когда она уткнулась лицом в подушку, он тут же оседлал ее, не обращая внимания на ее сопротивление и стоны, которые несомненно доставляли ему удовольствие. Она уступила, подчиняясь его желанию.

Она дождалась, пока он кончил, потом перевернулась и прижалась к нему, чтобы он мог ее поцеловать. Но как только их губы встретились, она провела ногтями по спине Марти, оставив на ней кровавые царапины, и рассмеялась.

– Стерва! – воскликнул он скорее от неожиданности, чем от боли, и отвесил ей звонкую пощечину.

Ну вот ты и получила что хотела, подружка, сказала она себе, чувствуя, как от удара у нее зазвенело в ушах. Ты получила и секс, и пощечину, что тебе еще надо? Она ощутила тошноту и боль, смешанные с внезапным отвращением к самой себе. Интересно, это связано с сексом или с выпивкой, подумала она, и не следует ли ей отказаться от того или от другого.

Куик уже вскочил с постели и, стоя голым на ковре у кровати, провел рукой по спине. Он растерянно посмотрел на кровь, оставшуюся на руке.

– Зачем, черт побери, ты это сделала? – спросил он обиженным тоном.

– Мне не нравится, когда меня суют лицом в подушку. Я боюсь задохнуться. Комплекс Дездемоны, понимаешь? Я же говорила тебе об этом.

– Ей нравится то, ей нравится это! А как же я? Кто я, по-твоему, жиголо?

– Нет, дорогой. Я думаю, тебе пока не хватает утонченности, чтобы им стать.

Он сердито уставился на нее.

– А ну тебя к черту, – сказал он наконец и ушел в ванную, захлопнув за собой дверь. Она не сомневалась, что там он будет промывать царапины и прикладывать к ним антисептик.

Фелисия потянулась к столику за сигаретой, закурила, потом поискала свой бокал, нашла его и допила все, что в нем оставалось.

Гарри был прав, сказала она себе. Любить Марти – значит, иметь большие неприятности, тем более, что он, вероятно, не хотел, чтобы его любили. И все же это случилось. Она ненавидела каждую минуту, когда она была без него, даже на сцене. Такого она не испытывала уже давно, с тех самых пор, как их любовь с Робби только начиналась. Ее поражало, как она могла чувствовать что-то подобное – и к кому? – к Марти Куику! Он был неподходящим человеком во всех отношениях, но это не имело значения. А может быть, в этом-то и было все дело.