Ибн Сина Авиценна - [23]
Эти встречи словно вспышка бриллианта, повернутого рукою Вечности в старом истертом кольце Согда…
Теперь на сцену истории выходит Сабук-тегин, которого мальчишкой купил на базаре в Нишапуре Алп-тегин. — Один гулям умер, — сказал Алп-тегину полководец. — Кого ты удостоишь его палаткой, имуществом ж отрядом?
Взгляд старого Алп-тегина упал на Сабук-тегина.
— Вот этого.
— Нет еще и трех дней, как ты купил его! — удивился полководец.
Того, что подарил, обратно не беру!
Семнадцатилетний Сабук-тегин поразил всех в случав с тюрками-огузамн[35], отказавшимися платить дань: вернулся ни с чем.
— Почему же ты не взялся за оружие? — спросил его Алп-тегин.
— Потому что ты не приказывал этого. Если бы мы вступали в бой без приказа, каждый из нас был бы господином.
Вот этот то Сабук-тегин, которому, умирая, старый вони и завещал все свое войско, И стал новым защитником Бухары. В награду за то, что 1 ноября 993 года он разбил: Фаика и Симджури, Пух подарил его сыну Махмуду Нишапур, где когда-то на базаре продавали Сабук-тегина.
Катятся разбитые Сабук-тегином Фаик и Симджури. — Катятся до самого Амуля без передышки. А потом остановились, подумали и поняли: Сабук-тегина нм не одолеть. И отправили тайно друг от друга послов к эмиру с просьбой о помиловании, 32-летний Нух Фаику в прощении отказал, а Симджури отправил в Хорезм, где около Хазараспа его пленил, по тайному приказу Нуха, Хорезм-шах Абу Абдуллах, из города Кята, наследник местной династии Африга, ведущей свою родословную, согласно преданию, от Сиявуша.
Пока рок играл в военные игры с эмирами и военачальниками, в глубинах мира совершалась главная работа зека — зрели два ума: 15-летний Ибн Сина в Бухаре и 22-Летний Беруни в Кяте. Эмир Гурганджа, ставленник арабов Мамун, из-за пленения Симджури разрушил Кят, убил хорезм-шаха, началась трагедия Беруни: недостроен первый в Средней Азии глобус, не закончены астрономические наблюдения, не дописаны рукописи… Наскоро собрав котомку, тайно, ночью Беруни делает первые шаги по скитальческому пути. Симджури же отправляется Мамуном обратно в Бухару. Но и Нуху он не нужен. Ну, обнял его эмир, ну, простил… и тут же засадил в тюрьму.
Абдуллах, отец ибн Сины, тревожно следил за миром. Он никогда после приезда своего из Афшины не возвращался на службу во дворец. Служи он там, свеча его жизни давно бы уже погасла на сквозняке политических перемен.
У него осталось две привязанности: красные балхские розы и юноша-сын Хусайн — драгоценная жемчужина, чудом попавшая в его жизнь. Абдуллах понимал это и пока мог, оберегал ее. Жена его, наверное, давно умерла, и То бы были у него еще дети, как принято на Востоке в ладных, любящих семьях, да и Ибн Сина нигде о матери не упоминает. Может, даже умерла она еще в Афшине.
Установившаяся было спокойная жизнь снова разбилась о коварство военачальников. Нух зовет не помощь Сабук-тегина, который, бросив все, тут же выступает не Балха с огромным войском. Войско это и испугало Нуха, вернее, его везиря Узейра.
— Как вы пойдете к нему, — сказал Узейр, — с куцым своим отрядом? Стыдно, да и пленить может.
И Нух не пошел, чем очень оскорбил Сабук-тегина. Ведь именно здесь, у Кеша, два года назад они обменялись клятвой верности!
— Иди! — сказал Сабук-тегин сыну Махмуду, ставя его во главе отряда. — Низложи везиря!
А сам тем временем разбил Фаика. Симджури же И брал с собой в Газну, так спокойнее будет. И снов» все эти события, словно прах, перемещаются в песочных часах, под шорох же их сидит, склонившись над книгами, Вечность: 16-летний Ибн Сина. Его тревожат неспокойные передвижения войск к Самаркандским воротам и обратно, трагическая жизнь дворца, где «кровью смывают кровь», долгая болезнь Нуха, измученного тяжелым правлением.
Нух выглядит стариком в 34 года. Он столько видел смертей, что своей смерти уже не боится. Врачи не могут излечить его. Известный врач ал-Кумра пришел посоветоваться с Хусайном ибн Синой: его уже звали в городе, он много лечил людей в больнице и у себя дома. Знания его восхищают врачей, особенно глубокая интуиция диагноста.
Ибн Сина вылечил Нуха и получил за это разрешение посещать знаменитую библиотеку Самани…
— … которую он после того, как прочитал все ее книги, сжег, — сказал Бурханиддин-махдум народу на площади Регистан.
Толпа загудела. Али вскочил, рванулся к судье и рухнул. Лицо его сделалось белым, ужасом вспыхнули глаза. «Если такой Ибн Сина, и я читал его стихи, то казнят меня! Казнят… — подумал он. — И как назло эмир здесь сидит!»
Вы мне не верите? Не верите, что Ибн Сина сжег библиотеку Самани?! Но так… и современники считали! Вот, — Бурханиддин-махдум открыл старую рукопись и пересказал из нее кусок: Абу Али сжег эти книги, чтобы сохранять все знания и ценности науки дли себя одного и отрезать таким образом другим ученым доступ и этим полезностям…. Это Бай ха ни написал. А он родился черев каких-то лет сто после Ибн Сины.
— Что ж, выходит, Ибн Сина сделал благочестивое дело! — сказал вдруг кто-то в толпе.
— Как?! — удивился Бурханиддин-махдум.
— Библиотека не состояла из одних Коранов?
— Не понял!
— Ну, были же там книги и по философии, где утверждалось, что мир вечен и не создав богом. И раз Ибн Сина сжег их, значит, он истинный мусульманин, как и мы.
Впервые в науке об искусстве предпринимается попытка систематического анализа проблем интерпретации сакрального зодчества. В рамках общей герменевтики архитектуры выделяется иконографический подход и выявляются его основные варианты, представленные именами Й. Зауэра (символика Дома Божия), Э. Маля (архитектура как иероглиф священного), Р. Краутхаймера (собственно – иконография архитектурных архетипов), А. Грабара (архитектура как система семантических полей), Ф.-В. Дайхманна (символизм архитектуры как археологической предметности) и Ст.
Серия «Новые идеи в философии» под редакцией Н.О. Лосского и Э.Л. Радлова впервые вышла в Санкт-Петербурге в издательстве «Образование» ровно сто лет назад – в 1912—1914 гг. За три неполных года свет увидело семнадцать сборников. Среди авторов статей такие известные русские и иностранные ученые как А. Бергсон, Ф. Брентано, В. Вундт, Э. Гартман, У. Джемс, В. Дильтей и др. До настоящего времени сборники являются большой библиографической редкостью и представляют собой огромную познавательную и историческую ценность прежде всего в силу своего содержания.
Атеизм стал знаменательным явлением социальной жизни. Его высшая форма — марксистский атеизм — огромное достижение социалистической цивилизации. Современные богословы и буржуазные идеологи пытаются представить атеизм случайным явлением, лишенным исторических корней. В предлагаемой книге дана глубокая и аргументированная критика подобных измышлений, показана история свободомыслия и атеизма, их связь с мировой культурой.
Макс Нордау"Вырождение. Современные французы."Имя Макса Нордау (1849—1923) было популярно на Западе и в России в конце прошлого столетия. В главном своем сочинении «Вырождение» он, врач но образованию, ученик Ч. Ломброзо, предпринял оригинальную попытку интерпретации «заката Европы». Нордау возложил ответственность за эпоху декаданса на кумиров своего времени — Ф. Ницше, Л. Толстого, П. Верлена, О. Уайльда, прерафаэлитов и других, давая их творчеству парадоксальную характеристику. И, хотя его концепция подверглась жесткой критике, в каких-то моментах его видение цивилизации оказалось довольно точным.В книгу включены также очерки «Современные французы», где читатель познакомится с галереей литературных портретов, в частности Бальзака, Мишле, Мопассана и других писателей.Эти произведения издаются на русском языке впервые после почти столетнего перерыва.
В книге представлено исследование формирования идеи понятия у Гегеля, его способа мышления, а также идеи "несчастного сознания". Философия Гегеля не может быть сведена к нескольким логическим формулам. Или, скорее, эти формулы скрывают нечто такое, что с самого начала не является чисто логическим. Диалектика, прежде чем быть методом, представляет собой опыт, на основе которого Гегель переходит от одной идеи к другой. Негативность — это само движение разума, посредством которого он всегда выходит за пределы того, чем является.
В монографии на материале оригинальных текстов исследуется онтологическая семантика поэтического слова французского поэта-символиста Артюра Рембо (1854–1891). Философский анализ произведений А. Рембо осуществляется на основе подстрочных переводов, фиксирующих лексико-грамматическое ядро оригинала.Работа представляет теоретический интерес для философов, филологов, искусствоведов. Может быть использована как материал спецкурса и спецпрактикума для студентов.