Ибн Баттута - [26]

Халеб знаком Ибн Баттуте по книге валенсийского поэта и путешественника XII века Ибн Джубейра, составившего непревзойденные по своей выразительности и точности описания Египта, Сирии, Аравии, Ирака.

В центре города на искусственном холме возвышается знаменитая цитадель с железными воротами, с прямоугольными башнями, нависающими над глубоким рвом. Крепость, в которой было два колодца, могла выдерживать длительные осады и славилась своей неприступностью. Даже монголы, под тяжелой пятой которых хрустели и осыпались древнейшие укрепленные города, дважды — в 1299 и в 1300 годах — уходили отсюда ни с чем, оставляя у насыпи горы трупов и деревянные обломки грозных осадных машин.

В XIV веке Халеб был еще процветающим торговым городом. Ибн Баттута отмечает его богатые крытые базары, огромную киссарию, раскинувшуюся вокруг соборной мечети с мраморным бассейном и минбаром из инкрустированного слоновой костью эбенового дерева, его духовные школы и больницу-маристан наподобие той, что он видел в Каире, фруктовые сады, окружающие город со всех сторон, и виноградники, тянущиеся в предместьях вдоль берега Оронта.

— Этот город, — восклицает Ибн Баттута, — мог бы быть столицей халифата!

Столицей халифата Халеб никогда не был, и в истории прославился он другим. В X веке город служил резиденцией маленькой арабской династии Хамданидов, вокруг которых собралась блестящая плеяда поэтов, литераторов и ученых. Здесь, при дворе хамданидского правителя Сейф ад-Дауля, несколько лет провел величайший поэт арабского мира аль-Мутанабби, писал свои трактаты один из крупнейших мыслителей средневековья аль-Фараби, учился слепой поэт и философ аль-Маарри, человек беспощадной искренности, поднявшийся над предрассудками своей эпохи и бросивший смелый вызов лицемерию и несправедливости.

В мамлюкский период Халеб в значительной степени утратил свое значение, превратился в окраину, беспрекословно подчинявшуюся любому приказу из Каира. Наместником здесь Аргун Давадар. Тот самый, что месяцем раньше вышел из Каира в качестве эмира-хаджи, сопровождая к святым местам монгольскую хатунь. Образованного, утонченного эмира, как магнит, притягивал блеск каирского двора, и в Халебе он бывал редко, наездами, лишь если того требовали неотложные дела.

Во время путешествия по Северному Ливану на пути Ибн Баттуты попадались неприступные крепости, построенные на развалинах византийских фортификационных укреплений. Мрачные и одинокие, безжизненно глядящие с крутых склонов пустыми глазницами поросших травою бойниц, они напоминали покинутые орлиные гнезда. И лишь свежие следы на красноземе узких, теряющихся в траве тропинок свидетельствовали о том, что там, на почти заоблачной высоте, продолжалась какая-то своя, непонятная непосвященному жизнь.

«Это крепости секты, называемой исмаилитами, — пишет Ибн Баттута. — Их еще называют федаями. Их не посещает никто из посторонних, и они — стрелы султана Насира, которыми он поражает своих врагов в Ираке и других странах. У них есть свои степени. Когда султан Насир хочет послать кого-либо из них для убийства своего врага, он выделяет убийце дию — выкуп за кровь. Если федаю удается сделать то, что от него требовалось, он берет этот выкуп себе; если же он погибает при исполнении задания, деньги остаются его сыну. Они пользуются отравленными кинжалами, которыми поражают того, кого им приказано уничтожить…»

Ибн Баттута имеет в виду секту неоисмаилитов, или ассасинов, конспиративную организацию крайних шиитов, которая в XI–XII веках действовала на территории Северной Сирии, Ирака и Ирана, наводя ужас тайными убийствами своих политических противников.

Начало неоисмаилистского движения относится ко второй половине XI века. Лидером новой религиозной организации стал некто Хасан-и-Саббах, перс по происхождению, бывший зороастриец, добровольно перешедший в ислам. С помощью группы своих сподвижников Хасан-и-Саббах в 1090 году овладел горной крепостью Аламут, которая сделалась резиденцией исмаилитской верхушки. Действуя то хитростью, то силой, неоисмаилиты за несколько лет овладели многими крепостями, феодальными замками, укрепленными городами в различных частях Ирана.

Как всякое тайное общество, секта имела свой разработанный ритуал посвящения и несколько иерархических степеней, связанных принципом беспрекословного подчинения нижестоящих высшим. Во главе секты стоял Гроссмейстер, за ним следовали Великий проповедник, проповедники, сподвижники — рафики, примкнувшие — ласики и, наконец, рядовые члены — федаи, готовые в любую минуту пожертвовать жизнью по приказу вождей.

Высшая тайна, «внутренняя», эзотерическая доктрина неоисмаилизма полностью была доступна лишь высшим чинам секты.

Слепо веровавшие в безграничное могущество своих вождей и в обещанное ими райское блаженство в награду за послушание и преданность, федаи, в большинстве своем юноши из простолюдинов, составляли корпус тайных убийц, приводивших в исполнение приговоры духовных отцов секты.

Террористическим актам предшествовала длительная подготовка, в ходе которой молодые фанатики обучались владению оружием, методам конспирации и нередко иностранным языкам. Совершив убийство, федаи, как правило, не пытались скрыться и часто погибали под страшными пытками, убежденные, что обеспечили себе вечное блаженство в райских садах с их журчащей родниковой водой, сказочными дворцами и пышнотелыми красавицами-гуриями. Они, разумеется, и не догадывались, что согласно «внутренней» доктрине их секты рай — это всего лишь аллегория высшей степени познания и духовного совершенства.