Iassa - [28]

Мне вспомнился Лао-Цзы — что пустота определяет полезность вещи. Чем больше пустоты в словах, тем больше смысла можно в них вложить. Но это дано не всем. Только Видящим.

Так вот, мы часто обсуждаем эти проблемы. Последний раз мы говорили о необходимости человеческих жертв. Видишь ли, Серёжа, говорила Анна Васильевна, когда мы приносим человеческую жертву, мы заранее определяем, какие силы мы пытаемся задобрить. Конечно, добрым богам приносились дары земли, животных зажаривали на кострах и ели всем миром. Но злым силам, пытающимся влиять на жизнь людей, необходима человеческая кровь.

Пекельные боги кровожадны. А Ящер — он всё то, что под нами. Посмотри, говорила она, как примитивны и в то же время наполнены глубоким смыслом шаманские бляшки с изображением ящера и двух полуженщин-полуолених, живущих на небе. Это потом они стали Ладой, Лелей, потом их сменил Род, но это изображение до сих пор не потеряло актуальность.

Чёрное и белое. Мы, цивилизованные люди, знаем, как устроен мир. Но, самое интересное начинается тогда, когда мы пытаемся понять энергию духа и пропорции добра и зла. Борьба за то, чтобы иметь право объяснить это и быть понятым ведётся столько, сколько существует человечество. Начиная от шамана, который обошёл подземно-водный мир, мир людей и поднялся на небеса за чудесной колдовской силой к женщинам-оленихам, чтобы вернуться и рассказать людям, отдать им это знание — и заканчивая нынешними прорицательницами и пробуждающими кундалини.

Зачем была нужна колдовская сила? Чтобы люди поверили. Нужно, чтобы у людей был чистый взгляд, не замутнённый масс-культурой, рекламой, коммунизмом и прочими суррогатами. Должно быть истинное, чистое знание. В нашей голове намешано так много видов мировоззрения, чтобы определить, где чёрное, а где белое, требуется очищение.

Поэтому мы и начинаем с голодания, с очищения. Но это не «чистый» голод. У нас есть чудесный специальный напиток, он обладает поистине чудодейственной силой.

Я привожу высказывания Галицкой не в качестве оправдания. Мне нет оправдания.

Продолжаю свой сбивчивый рассказ. Когда я плыл, во мне происходила внутренняя дискуссия, которую я приводил выше. Я вышел, обтерся, и мы залезли в машину. Кожа Лады была такой гладкой и прохладной. Мы так долго сидели, просто обнявшись. Я поцеловал её, сначала в плечо, потом шею. Мне постоянно хотелось гладить её руки, даже чудились искры, разлетающиеся маленькими фейерверками от скользящих рук. Мы молчали. Потом она остановила меня и сказала, что немного подремлет. Она села ко мне спиной, её голова покоилась на моих сомкнутых в кольцо руках. Лицо её расслабилось. Мне вдруг захотелось, чтобы она полностью доверилась мне. Так прошло минут двадцать. Закат напоминал лоскутки платья, разорванного неведомым зверем и разбросанного по всему полю небосклона. Я приоткрыл окно. Было очень тихо, на том берегу реки виднелись редкие деревья, а на самой линии горизонта — поселок. Очень хотелось курить, я курю очень редко, когда выпью, или компания сильно курящая, почти как у Хазанова в миниатюре.

Наверное, я нервничал, это были угрызения совести… Честно говоря, я до сих пор до конца не понимаю, что со мной было, и в то же время, до конца виноватым я себя не считаю. Я погладил Ладу по щеке. Глаза её оставались закрытыми. И я понял, что сильно желаю её физически. Мысль о том, что её чистота достанется непонятному Злу, стала мне противна. Эта девушка доверилась мне, и я хотел, чтобы последние часы, отведенные ей судьбой, были красивыми. Наверное, я о себе слишком высокого мнения, но, когда она попыталась приподняться со своей импровизированной подушки, я придержал её рукой.

Я знал, что она не будет сопротивляться. Она лишь слабо спросила, чего я хочу. Тебя, ответил я, и она стала медленно снимать ещё мокрый купальник. Я её не торопил, понимая, что, возможно, она борется с собой. «Я люблю тебя, Серёжа!» — лучше бы она этого не говорила. Всё-таки, это к чему-то обязывает. Она мне была дорога в эту минуту, но уснувшее было сознание заскрипело, как заржавевший механизм. И начался обратный отсчет.

Лада лежала на заднем сиденье, а я решал, насколько больно ей может быть. От моего первого прикосновения она содрогнулась:

— Ты смотришь на меня в темноте, словно убийца на жертву…

— С чего ты взяла? — ответил я, но внутри всё похолодело.

— Я постараюсь кричать не сильно — прошептала она с какой-то обречённостью.

Она действительно не кричала — просто кусала губы. Мое желание было утолено, и ещё явственней застучали отсчитываемые минуты.

— Пойдём в воду, сполоснемся.

Её тело лежало неподвижно, как будто она была уже мертва. Надо было прополоскать полотенце, ну, все понимают эти трудности… Лада послушно встала и пошла в воду. Мы долго брели, держась за руки, пока вода не стала доходить ей до груди.

— Поплыли? Держись рядом, метров десять и обратно.

Удивительно беспрекословно она выполняла мои команды. Мы проплыли пять метров, и я схватил её за руки и сильно дёрнул вниз. Она спонтанно попыталась вынырнуть вверх, судорожно хватая ртом воздух. Я не дал ей опомниться и сдавил ей шею. Она пыталась отдёрнуть мои руки, но это уже было бесполезно. Я помню её последний взгляд, полный ужаса, я его почувствовал даже в темноте. Она ещё дышала, я снова окунул её в воду, потом медленно поплыл с телом к берегу. Я отрезал прядь волос. Но тело осталось на берегу. Сил снова заходить в воду у меня не было.