И здрасте вам через окно! - [12]

* * *

И был день седьмой, и был вечер, несравнимый по своей красоте и совершенству. Как и со дня Сотворения мира, на смену солнцу пришли луна и звезды. И дали они свет всему живому, дабы не сбился человек с пути своего. И был этот вечер особенный, потому что он был наполнен любовью Божьей и человеческой.

Дома Хана помогла мужу помыться и переодела в чистую рубаху. Потом она накрыла стол белой скатертью, зажгла две свечи, и все склонили головы в молитве. И не было в этот вечер счастливее Израила и Ханы, потому что в доме царили любовь и радость. И увидел Господь, что это хорошо, и благословил род Шерманов на многие века.

Тетя Сара знает все!

Послеобеденную тишину одесского дворика на Преображенской улице разорвал рев мотоцикла. И надо же было в этот момент никому не дебоширить, как это часто делал Савелий, и даже не кричать друг другу из окон, рассказывая о сегодняшних ценах на рынке. Выхлопной газ мгновенно проник во двор, беспечно распахнутые окна и форточки, смешавшись с запахами борща, жареной рыбы.

– И где у нас снова случилось? – послышался голос Сары Моисеевны.

Мотоциклист газанул последний раз, и загруженная до отказа машина, вытолкнув из себя порцию черного дыма, заглохла посреди двора.

Дождавшись, когда дым развеется, тетя Сара внимательно присмотрелась к коренастому мужчине в солдатской форме. Распознав в нарушителе тишины соседа Зяму, тетя Сара радостно закричала:

– Боже мой, ущипните миня за бок, или я подумаю, что это фата-моргана! Дебора Казимировна! Добочка, ваш муж только что вернулся с фронта, а ви еще не здесь! Какое счастье, Зиновий Аркадьевич, видеть вас живым, здоровым и на фашистском мотоцикле!

Не успела Сара Моисеевна закончить речь, как уже на шее фронтовика повисли плачущие от радости жена и сын.

– Папка! Мой папка вернулся! Родненький, дорогой и любимый! Если бы ты знал, как мы тебя ждали и скучали! Мама почти каждую ночь плакала, – тараторил девятилетний Яшка, целуя отца.

– Сильно скучали?

– Можете быть спокойненьки, Зиновий Аркадьевич, все так и было. Яшенька, детка, отойди в сторонку. Ты еще успеешь, а тетя Сара должна полюбоваться на твоего папу-героя. Какой красавец! Сема, ты слышал пару минут назад во дворе грохот? Так то был не мотоцикл. То колотились Зямины медали друг об дружку. Ви посмотрите, какое счастье приехало в дом! Дебора Казимировна, мой Сема уже спускается помогать перетаскивать вещчи.

В арке показался силуэт худощавого молодого человека с портфелем. Увидев во дворе суматоху, Мендель прибавил шагу и, поняв смысл происходящего, задержался, чтобы поздороваться с фронтовиком.

Когда страсти улеглись, молодой человек набрался смелости и подошел к соседу.

– Здравствуйте, дядя Зиновий, – улыбнулся он.

– Мендель! Ты, что ли? Повзрослел! Настоящий мужчина. Дай я тебя обниму. Надеюсь, что за время отсутствия дяди Зямы ты уже стал академиком?

– Нет, – стеснительно произнес Мендель, – но я стараюсь.

– Правильно, старайся и мечтай, а дядя Зяма уже сейчас тебе немножечко в этом поможет.

Попытавшись что-то достать из-под груды вещей, лежащих в мотоциклетной коляске, и поняв бесполезность данной затеи, Зяма попросил Менделя немного подождать, пока не разгрузится транспорт.

– Решил на мотоцикле домой возвращаться, – пояснил он, развязывая узлы шпагата. – Надежней на своей машине, да и подарков можно больше привезти. Наслушался я, как ловкие поляки забрасывают веревки с крючками, чтобы стянуть с крыш проходящих поездов солдатские трофеи, и решил, что своим ходом надежнее будет. А то получается, проливал солдат кровь свою вдали от семьи, а дорогих сердцу людей и порадовать будет нечем из-за крохоборов. Я ведь даже весь свой накопленный табачок на рынке продал, чтобы на транспорт хватило. Экономил на всем. Вот, теперь двадцать шесть лошадок подо мной и полная люлька гостинцев.

– Дядя Зяма, а «БМВ» самый лучший или вы из расчета? – поинтересовался Мендель, поправляя очки. – Я слышал от ребят, у которых отцы вернулись, что на немецких базарах много бельгийских и английских мотоциклов.

– Твоя правда. Вначале я хотел купить бельгийский «Жилле Эстраль», но потом, когда проехался на этом, понял, что слабоват бельгиец супротив немецкой конструкции. Поршневой двигатель внутреннего сгорания, привод на колесо коляски, восемь передач вперед и две назад, а про люльку и говорить не буду, сами видите. Семьсот сорок шесть кубиков против двухсот шестидесяти девяти! Есть разница?

Последний узел никак не хотел развязываться, и Сема предложил его перерезать ножом.

– Семен Григорьевич, как можно! Это же парашютные стропы, капрон. Ему же цены нет, а вы предлагаете порчу делать.

Наконец-то справившись с последним препятствием, Зиновий откинул брезент и вытащил картину в тяжелой позолоченной раме, прикрывающую гору трофейных вещей. Широкий ступенчатый багет обильно украшали лавровые ветви, на которых восседали пухлые амуры, играющие на лирах и кифарах. Верхнюю часть рамы венчала композиция из роз с причудливыми завитками. Стряхнув рукавом пыль с холста, сосед передал ее Семену.

– Семен Григорьевич, как вам эта живопись?

– Вам чтобы продать или просто поговорить за искусство?