И всё-таки я люблю - [5]

— Если вы таким образом напрашиваетесь на приглашение в дом, то я должна вас разочаровать — его не будет.

На Гамбини были надеты легкие голубые брюки и сочетающийся с ними по цвету кашемировый свитер. Под свободно сидящей одеждой легко угадывалось тренированное мускулистое тело. Разум говорил Корине, что этого мужчины следовало опасаться, но предательски размякшее тело вовсе не испытывало желания следовать голосу разума.

— Предлагаю сходить куда-нибудь выпить и обсудить в деталях мое предложение, — с улыбкой произнес Гамбини, но его карие глаза оставались при этом холодными и изучающе смотрели на Корину.

— А вам никогда не приходилось мириться с отказом?

— Если я по-настоящему чего-то хочу, то не смиряюсь.

— И вы действительно меня хотите?

В следующее мгновение Корина поняла, что ее вопрос прозвучал весьма двусмысленно. Красная от смущения, она поспешила поправиться:

— Я хотела сказать, действительно ли вы так уж хотите со мной работать?

— Вы идеально подходите для моих целей, — поджав губы, чтобы не рассмеяться над тем, что услышал, ответил Гамбини.

— Мне кажется, что у вас что-то другое на уме. Во-первых, уж очень вы настойчивы.

— А во-вторых?

— Женская интуиция.

Голос Корины прозвучал спокойно и холодно. Она полностью овладела собой.

— Ах, вот как, — рассмеялся Гамбини.

— Да, вот так, и вы не посмеете отрицать, что я права.

— Знаете, это — интересная мысль. Давайте все-таки посидим где-нибудь и спокойно ее обсудим.

— Послушайте, я не имею ни малейшего желания выходить из дома, — устало вздохнула Корина. — У меня был трудный день, в том числе благодаря вам, и я собираюсь пораньше лечь спать.

Гамбини взглянул на часы. Она невольно отметила про себя, что это была дорогая вещь из золота, скорее всего «Картье». Все говорило о богатстве этого человека. Кажется, он искренне считает, что может получить все, что только ему заблагорассудится. Корина была уверена, что он предложит еще большую зарплату.

— Еще так рано. Только начало девятого. В крайнем случае, мы могли бы переговорить здесь у вас. Обещаю, что не займу больше часа.

— Извините, но я никогда не приглашаю чужих людей в свой дом.

— Я не думаю, что мы такие уж чужие, и заверяю вас, мисс Дэвидсон, что пришел с вполне благородными намерениями.

Сказав это, Гамбини усмехнулся над собственными словами.

— Получилось уж очень по-старомодному. В общем, я хотел сказать, что мой визит носит чисто деловой характер, и я не собираюсь претендовать на ваше тело, каким бы прекрасным оно ни было. Поверьте, вам абсолютно ничто не угрожает.

Корина вдруг поняла, что верит этому человеку. Она инстинктивно ощущала, что он опасен, но в этот раз ему можно доверять.

— Хорошо, — неохотно согласилась она, пропуская Гамбини в дом, — но предупреждаю, что вы зря потратите время. Я никогда не меняю своих решений.

— А я никогда не могу смириться с отказом. Так что мы оба в тупике. Интересно, кто выйдет из него победителем?

Корина провела неожиданного посетителя в гостиную, окна которой выходили в небольшой дворик, заставленный кадками и большими вазами с цветущими кустарниками и вьющимися растениями, придававшими ему средиземноморский вид.

— Прошу вас, садитесь, — указала Корина на низкое кресло.

Сама она села в другом конце комнаты на деревянный стул с прямой спинкой, стоявший у окна. Благодаря этому она получила некоторое преимущество, поскольку лучи заходящего солнца били Гамбини в глаза, ослепляя его.

Однако с этим господином такие штучки не проходили. Улыбнувшись над ее наивной уловкой, он с видом благородного джентльмена встал со словами:

— Не могу себе позволить наслаждаться удобным креслом, в то время как вы собираетесь сидеть на жестком стуле.

Гамбини протянул руку, чтобы помочь ей перейти на его место. Ей ничего не оставалось делать, как принять его предложение. Правда, от его руки она отказалась. По дороге Корина попыталась задернуть занавеси, но прикрыть окно полностью не удалось, и теперь ей самой приходилось щуриться от яркого света.

— Вам, наверное, жарко, — участливо осведомился Гамбини. — Сочувствую, но предпочитаю сам контролировать ситуацию, а не принимать то, что мне навязывают.

Корина сидела молча, крепко сжав губы, и всем своим видом говорила: «Ну давай, давай! Делай свое предложение».

— Думаю, прежде всего нам следует проанализировать причины вашего отказа, — примирительно произнес Гамбини.

— А что тут анализировать? — удивилась Корина.

— Есть что, — настаивал Гамбини. — Только состоятельные люди могут позволить себе отказаться от тех денег, которые я вам предлагаю.

— Ах так! — воскликнула Корина. — Вы, кажется, всерьез полагаете, что все покупается и продается. А я отказываюсь продаваться.

— Вам удалось выяснить ситуацию с вашей фирмой?

— Да, оказывается, вы были правы, — неохотно призналась она.

— Ваш дом заложен, не так ли?

— А вот это вас совершенно не касается.

Вот ведь как, и это тоже он разузнал, подумала она. За дом, принадлежавший родителям, удалось выручить не так уж много, а собственность на Лонг-Айленде, куда они переехали вместе с сестрой, стоила значительно дороже, и ей действительно пришлось заложить их новый дом.