И всё, что будет после… - [51]

«Застенчивый ворюга!» – почему-то вдруг вспомнил Жора, посмотрев на цыганку.

– Вор на воре сидит и вором погоняет! – Верно, тётушка?

– Ну, можа, не треба гэтак… – заступилась та.

– Вы мне не верите? – оскорбился Пепка, приняв очень важный вид. – Сейчас всмотрюсь повнимательней… – И он приблизился к телевизору, делая пассы над нахмуренными бровями.

– Гляди! Як красива… – всплеснула руками цыганка.

Камера показала красочные трибуны и поле стадиона, заполненное спортсменами в разноцветных костюмах.

– А дочка у него, между прочим, ворованными брильянтами спекулирует!

– Чепуха гэта… – отмахнулась цыганка, умильно глядя на радужную картинку. – Гэткая красата! – Маленькие фигурки на главной трибуне синхронно махали флажками разного цвета, и всё на экране переливалось, словно в калейдоскопе. Ворона перелетела на плечо хозяйки.

Появилось изображение умильно-добродушного мишки.

– Нет! – произнёс иностранец сурово. – Ворованные бриллианты – это не чепуха.

– И счёт в иностранном банке для честного коммуниста – тоже не хухры-мухры!

– Дар-рагия… товарыщы!.. – провещал экран, показывая крупным планом мощную челюсть.

Дальше Жора не слышал… Он в ужасе смотрел на ворону. Та защёлкала, сорвалась с цыганкиного плеча и устремилась к телевизору.

– Вор-ррованные бррильянты! – прокричала птица, заглушив дикторский голос, и села на телевизор сверху. Камера поехала ниже. Ворона наклонив голову, прокричала: «Упырь! Упырь!.. Дарррагие таварищи!», потом вспорхнула и начала виться у экрана, шумно хлопая крыльями да так и норовя клюнуть какую-нибудь из блестящих медалей.

– Кыш! – закричала цыганка. – Телевизор клюнет! Телевизор спасай!

Пепка угодливо сорвался с места и сломя голову бросился ловить ворону. Птица, широко разводя крылья, в испуге заметалась по всему дому.

Поднялся переполох. Иностранец пытался угомонить шофёра, хозяйка защищала свою питомицу. Раз пять пронёсся за нею Пепка из одной половины в другую. Наконец, ворона вылетела обратно в дверь и села на полочку у печной трубы под самым потолком. Пепка подпрыгнул, легко оторвав пятки от пола, и, как маленький реактивный снаряд, спикировал за вороной, которая вдруг сорвалась с места и упорхнула на печную лежанку, где валялся старый драный тулуп. Какой-то миг Жора слышал крики бившейся на печи птицы, видел, как Пепка пытался прихлопнуть её ушанкой, и тупо глядел на свесившиеся оттуда ноги в таких же, как у него, адидасовских кроссовках, только на пятках мигали лампочки, как на ёлке. «Кажется, перебрал!» – подумал он, ущипнув себя за колено.

– По третьей! По третьей! – кричал Пепка, одной рукой прижимая к груди вырывавшуюся ворону, другой – поднимая чарку. – Ведь мы же ещё по третьей не выпили!

– И этого достаточно! – проворчал учитель.

– Лепш гляньте, якая красата! – восхищалась цыганка, не отрывая глаз от экрана. – Ай-ай!

– Да что же тут хорошего? – искренне удивился иностранец. Он развернулся на табуретке, сидя нога за ногу и скрестив на груди руки. – Согнали людей… Нарядили в какие-то… Даже не знаю во что… И сколько ещё репетировали…

– А, может, они не хотели? – поддакнул Пепка. – А, может, они хотели на Фиджи или провести отпуск в Альпах…

– Какие Альпы! – поморщился иностранец. – В Альпы они не ездят…

– Да, вроде, ездили, шеф…

– Это уже потом, после перестройки.

– И простой учитель тоже? – Пепка кивнул на Борисовича. – Мог поехать в Альпы?

– Упаси бог! Хорошо, если ему на прожиточный минимум хватало…

– А кто ж ездил-то?

– Ну, это… смотря кто… В основном, чиновники, те, кто при кормушке, и разные там олигархи. А простому учителю да врачу, если взяток не брал, – какая же заграница? Им бы у телевизора посидеть…

Камера показала людей на трибунах, ритмично поднимающих и опускающих синие и красные флажки.

– Вот и эти… – вытер глаз Пепка. – Они б, может, тоже хотели посидеть… А их согнали на стадион и заставляют махать руками.

– И в самом деле! Почему бы им, собственно, не съездить в Швейцарию? – вдруг возмутился главный. – Они что, трудятся хуже других трудящихся во всём мире?

– Работают-то не меньше, да зарабатывают, сами знаете, шеф… с гулькин нос…

– Мы с тобой, Чесь, в Альпах были?

– Были!

– А где Збышек Пепка провёл последнее рождество в тысяча девятьсот семьдесят девятом году?

– У двоюродной сестры в Бразилии. Повидаться ездил…

– А кто наши с тобой прототипы? Всю жизнь, что ли, миллионерами были? Нет!

Какие-то смутные ощущения зашевелились в голове у Жоры… Рука подняла стакан, в нос ударила вонючая самогонка. Он силился что-то сообразить и, чуть отхлебнув, поставил стопку на стол:

– Т-т-так вы же?.. Вр-р-роде…

– Нет!.. Так мы по третьей никогда не выпьем! – обидчиво протянул Пепка. – Нас отвлекают, шеф… – На экране показалось лицо с бровями. – А он, как думаешь, заливает?

– Что́ ему!..

– Пьёт, пьёт, подлец!.. По лицу видно. Но сам-то – пей, сколько влезет, не жалко. А народ спаивать зачем? – погрозил пальцем паршивец. – Народ-то чем провинился?

– А как это у них там в басне? «…Да только тем, что хочется мне кушать»!.

– Вот-вот, шеф! Кушать хочется, а на всех – не хватает. Только тем, кто при «державе» – и перепадёт! У-уу! – погрозил Пепка кулаком бровастому на экране. – Так вот тебе для чего держава-то нужна!