И власти плен... - [30]
Глава VI
На улице дождь, опять дождь. Охристо-желтые листья, прилипшие к асфальту, похожи на пятна краски, пролитые по неосторожности. Каждый день дождь. Сырой асфальт, сырая земля, сырой воздух. Сырой западный ветер. Куда ни повернись, все говорят о погоде. Затянувшаяся осень кажется подозрительной, не предвещающей ничего хорошего. Вспоминаешь прошлую зиму — тоже была не поймешь что: ни снега, ни мороза. Да и весь год будто сбился с ритма: в марте леса и парки почернели так явственно, что про снег забыли, как если бы его вообще не было. А в самом конце марта все разом опрокинулось — обширный северный циклон. Холода держались до последней декады апреля. Никто не помышлял о летней одежде. Жара так и не наступила. Когда же и осень оказалась не такой, как ей положено быть, уныние стало всеобщим. По городу катилась эпидемия гриппа. Охотно ругали уходящий год, наивно полагая, что первого января, волею времени, все, слава богу, образуется. Так и говорили: «Дотерпеть, дождаться Нового года».
На сегодня все! Метельников не посмотрел на часы, не позвонил домой, стал не спеша одеваться. Повертел в руках шляпу, раздумывая, надеть ли. Чуть приоткрыл окно. Масса сдвинутого с места воздуха закачалась, и на какой-то миг в кабинете стало прохладно. Он надел шляпу, слегка сбил ее на лоб. Ему казалось, что так его лицо выглядит строже. Окно пришлось все-таки закрыть. Ненастье разыгралось не на шутку. Дождь накатывал на оконные стекла волнами, и казалось, что между струями, ниспадающими с небес, нет просвета.
На набережной можно поймать такси, подумал он. Мысль была очевидной, он засмеялся. Зачем было отпускать служебную машину? Как только захлопнул кабинетную дверь, вспомнил, что забыл зонт. Суеверно чертыхнулся и вернулся назад. Зонт оказался в «кейсе». Склероз, в замешательстве пробормотал Метельников, еще раз сделал себе внушение: не торопись, — остановился посреди кабинета, огляделся, проверяя, не забыл ли чего, все ли убрал, закрыл. Шаги в пустом коридоре отдавались торжественным эхом. Вахтер, заступивший на ночное дежурство, по старой армейской привычке козырнул директору.
Метельников двумя пальцами коснулся шляпы и прошел мимо. Вахтер украдкой посмотрел на часы и покачал головой: четверть одиннадцатого.
Пенсионер Еремей Евгеньевич Мухин значился в штатном расписании завода начальником заводской охраны. Ночные дежурства не входили в круг его обязанностей, но доставляли ему особое удовольствие. Службу Еремей Евгеньевич кончил в чине подполковника, на гражданке по армейским порядкам скучал. Вопросов типа «нравится ли вам ваше начальство?» не понимал. Был усерден, исполнителен. Набрал в команду таких же, как он, отставников и сейчас переживал очевидный душевный подъем, имея в подчинении четырех бывших полковников. Еремей Евгеньевич боялся старости. А кто ее не боится? Держал себя в форме, не переедал. Жилистый, подвижный, без признаков старческого дряхления. Есть такой тип людей: наступает возраст, после которого они уже не меняются. Сам даже удивлялся: посмотрит на себя в зеркало, затем на фотографию двадцатилетней давности, головой покачает — похож. Не потолстел, не похудел, все такой же.
Метельников в понимании вахтера был очень большим начальником. По армейским нормам не меньше, как командующим корпусом. На эту тему он любил порассуждать, сравнивая Метельникова с другими директорами, аттестуя последних непременно более низким воинским званием. Через десять минут Еремею Евгеньевичу начинать свой первый обход территории, а сейчас он стоит у окна, отставив лампу в сторону так, чтобы она не мешала видеть удаляющуюся директорскую фигуру. Не одобряет Еремей Евгеньевич демократических новшеств — отпускать водителя, а самому в темень, в дождь топать домой пешком. По этой причине Егорчиков, директорский водитель, вахтеру неприятен. Положено две смены баранку крутить (от денег не отказываешься) — будь любезен. А то ведь придет, развалится в вахтерской, то в домино, то в шахматы. Теперь и того хуже — телевизор поставили. Зачем, спрашивается, на посту телевизор? Факт, притупляющий бдительность. Его, этот телевизор, только Егорчиков и смотрит. Ему замечание сделаешь: шел бы ты, Ваня, работать, — а он и ухом не ведет. «Зашнуруйся, дед. Не твое дело». Редкий паразит. Чего его Метельников не выгонит?
Фигура Метельникова за окном делается все менее различимой, неожиданно вынырнула в свете далекого фонаря и опять пропала, растворилась в пропитанном дождем мраке. Еремей Евгеньевич неотрывно смотрит в знакомую темноту. Он как-никак охрана, и ему приятно осознавать, что до конца улицы он как бы сопровождает директора, отвечает за его безопасность. Там, на углу, фонарь светит чуть явственнее, фигура будет уже неразличима, но зонт, а может, край зонта в этот белесый, размытый дождем свет попадет непременно. Ага, вон он, качнулся и пропал. Еремей Евгеньевич возвращает лампу на место, заглядывает в подсобную комнату, подходит к телевизору, вынимает предохранители. Этого ему кажется мало, он снимает антенну и прячет ее в шкаф. Вахтер жалеет генерального директора. Такой дождь, как же можно? Он хоть и стоит в тепле, а чувствует: холодный дождь, и стекло холодное. И холодом этим из всех щелей тянет. Снег пойдет, думает Еремей Евгеньевич; замечает, что нижний оконный шпингалет не закрыт, с силой дергает оконную створку на себя. «А Егорчиков редкий паразит, редкий». Пора начинать обход территории.
«Сейчас, когда мне за 80 лет, разглядывая карту Европы, я вдруг понял кое-что важное про далекие, но запоминающиеся годы XX века, из которых более 50 лет я жил в государстве, которое называлось Советский Союз. Еще тогда я побывал во всех без исключения странах Старого Света, плюс к этому – в Америке, Мексике, Канаде и на Кубе. Где-то – в составе партийных делегаций, где-то – в составе делегации ЦК ВЛКСМ как руководитель. В моем возрасте ясно осознаешь, что жизнь получилась интересной, а благодаря политике, которую постигал – еще и сложной, многомерной.
Куда идет Россия и что там происходит? Этот вопрос не дает покоя не только моим соотечественникам. Он держит в напряжении весь мир.Эта книга о мучительных родах демократии и драме российского парламента.Эта книга о власти персонифицированной, о Борисе Ельцине и его окружении.И все-таки эта книга не о короле, а, скорее, о свите короля.Эта книга писалась, сопутствуя событиям, случившимся в России за последние три года. Автор книги находился в эпицентре событий, он их участник.Возможно, вскоре герои книги станут вершителями будущего России, но возможно и другое — их смоет волной следующей смуты.Сталин — в прошлом; Хрущев — в прошлом; Брежнев — в прошлом; Горбачев — историческая данность; Ельцин — в настоящем.Кто следующий?!
Новая книга Олега Попцова продолжает «Хронику времен «царя Бориса». Автор книги был в эпицентре политических событий, сотрясавших нашу страну в конце тысячелетия, он — их участник. Эпоха Ельцина, эпоха несбывшихся демократических надежд, несостоявшегося экономического процветания, эпоха двух войн и двух путчей уходит в прошлое. Что впереди? Нация вновь бредит диктатурой, и будущий президент попеременно обретает то лик спасителя, то лик громовержца. Это книга о созидателях демократии, но в большей степени — о разрушителях.
В своих новых произведениях — повести «Свадебный марш Мендельсона» и романе «Орфей не приносит счастья» — писатель остается верен своей нравственной теме: человек сам ответствен за собственное счастье и счастье окружающих. В любви эта ответственность взаимна. Истина, казалось бы, столь простая приходит к героям О. Попцова, когда им уже за тридцать, и потому постигается высокой ценой. События романа и повести происходят в наши дни в Москве.
В книгу включены роман «Именительный падеж», впервые увидевший свет в «Московском рабочем» в серии «Современный городской роман» и с интересом встреченный читателями и критикой, а также две новые повести — «Без музыки» и «Банальный сюжет». Тема нравственного долга, ответственности перед другом, любимой составляет основу конфликта произведений О. Попцова.
Писатель, политолог, журналист Олег Попцов, бывший руководитель Российского телевидения, — один из тех людей, которым известны тайны мира сего. В своей книге «Хроники времен царя Бориса» он рассказывал о тайнах ельцинской эпохи. Новая книга О. М. Попцова посвящена эпохе Путина и обстоятельствам его прихода к власти. В 2000 г. О. Попцов был назначен Генеральным директором ОАО «ТВ Центр», а спустя 6 лет совет директоров освобождает его от занимаемой должности в связи с истечением срока контракта — такова официальная версия.
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.