И в пути народ мой. «Гилель» и возрождение еврейской жизни в бывшем СССР - [29]

Конгресс студенческих лидеров состоялся сразу после семинара по Песаху в «Поречье». Директора «Гилеля» в Москве, Санкт-Петербурге и Киеве отобрали двадцать студенческих лидеров из своих городов в качестве координаторов: эти ребята отвечали за логистику, проводили некоторые семинары и биркат-амазон после еды – в целом следили, чтобы все шло гладко. Участники получили по экземпляру сборника инструкций «Гилеля» под названием «Все в ваших руках», куда вошли тридцать разных сценариев седера и предложения по проведению программ, которые студенты могут организовать в центрах «Гилеля» у себя дома.

Одним из новых участников конгресса стал доктор Морис Крихели; он приехал из Тбилиси в составе группы из шести студентов. Морис – стоматолог и при этом музыкант свадебного оркестра, живой пример того, что прокормиться можно, только работая сразу в нескольких местах. Морис с большим энтузиазмом относился к деятельности «Гилеля» и впоследствии организовал его отделение в родном Тбилиси.

На предыдущих семинарах нам не слишком хорошо удавалось привносить в приемы пищи духовный компонент через застольное пение. На сей раз к нам присоединился рабби Моше Шур из «Гилеля» в Квинс-колледже – он пел студентам и играл на гитаре. Удивительно было наблюдать за этой сценой – у меня осталось ощущение, что в один момент что-то «щелкнуло». Вокруг нас так и закипел еврейский дух – студенты колотили кулаками по столам, топали ногами. Хлопая и пританцовывая, они в меру сил начали подпевать, хотя даже не знали слов песен. Потом они взгромоздились друг другу на плечи и пустились в бешеный танец. Я никогда еще не присутствовал при таком выплеске чувств и эмоций. Музыка пробудила в студентах их внутреннюю сущность. Как Моше Шуру удалось так всколыхнуть руах — духовность – своим пением? Микрофон почти не работал, на гитаре порвалась струна, но эти мелочи никак не влияли на экстатическое пение и пляски за столом, где песни начали жить своей жизнью.

Еще одной серьезной преградой было неприятие многими студентами из бывшего СССР молитв и обрядов. Московская студентка Мила Вигдорова провела сокращенную службу с музыкальным сопровождением – синтезатором и тамбурином. Одна из студенток из Петербурга показала, как интерпретировать в танце шма и амиду. А рабби Мордехай Голдберг провел традиционный минъян для тех студентов, которые предпочли такой формат.

Среди руководителей семинара был рабби Джо Шонвальд – духовный подъем студентов его поразил. Мало кто из них раньше бывал на Шаббате, однако теперь они были полностью готовы погрузиться в день отдыха, от зажигания свеч до гавдалы. Шонвальд был восхищен и сказал, что это исключительное переживание – попасть туда, где люди так истосковались по духовной пище и настолько открыты восприятию религиозного опыта.

Кроме того, рабби Шонвальда поразили таланты студентов из бывшего СССР: «Кто не музыкант, тот художник; если не то и не другое, тогда актер, писатель, костюмер». Студенты действительно были очень хорошо подготовлены в творческом плане и обладали утонченным вкусом – «не испорченным Эм-ти-ви». Телевизор они смотрели мало, а саморазвитие считалось значительной ценностью, так что у всех было время и желание совершенствовать свои способности.

Рабби Шонвальду запомнился вечер, когда он давал духовные наставления студенту лет двадцати с небольшим, приехавшему из промышленной Перми. Студент злился на родителей: о том, что он еврей, они сказали ему всего две недели назад. Рабби Шонвальд спросил у студента, как выглядит его дом. Молодой человек рассказал, что знакомые собираются у них дома, когда у них возникают проблемы на работе – они боятся лишиться места или происходит еще что-то неприятное. Родители его всегда помогали тем, кто в беде, собирали деньги для семей умерших рабочих, заботились об их родственниках. Рабби Шонвальд разъяснил студенту, что родители всю жизнь прививали ему еврейские ценности, хотя правильное наименование для этих ценностей он узнал только сейчас. По сути, почти вся его жизнь строилась на еврейских ценностях, почерпнутых от родителей. Под конец ночи, когда уже вставало солнце, они сошлись на том, что родители его «виноваты, но не заслуживают осуждения», поскольку объявить себя евреем в Перми значило серьезно повредить своей жизни и карьере.

Вечер пятницы оказался особенно насыщенным в духовном плане: участников разделили на группы, чтобы они могли творчески подойти к зажиганию свеч. Вся территория буквально сияла духом Шаббата. В пятницу вечером доктор Сеймур Эпстайн и рабби Моше Шур провели специальное действо, построенное вокруг «Иерусалима-3000» – празднования трехтысячной годовщины того дня, когда царь Давид объявил город столицей своего царства; звучали песни и рассказы о священном городе и его долгой истории.

В «Гилеле» на территории бывшего СССР сложился собственный нусах для вечерней пятничной службы, с использованием для молитв вариаций на тему музыки, написанной рабби Шломо Карлебахом. Рабби Шонвальд называет это «достойной данью» памяти Карлебаха, который в 1960 году приехал в СССР, чтобы попытаться сделать все возможное для своих братьев, страдавших под игом коммунизма. Карлебах был одним из вдохновителей еврейского возрождения в бывшем СССР, так что использование его музыки по ходу праздничных служб теперь, много лет спустя, представлялось уместным и одухотворяющим. Все сотрудники «Гилеля» сходятся в том, что именно с помощью музыки можно достучаться до душ тех, кто еще не понимает слов молитв, так что мелодии Карлебаха мы считаем мощным инструментом.