И трижды был опущен занавес - [74]

– А чего же тут непонятного? У него ничего нет на нас.

– Так вы сделаете, как я сказал.

– Не сомневайтесь, все исполним в лучшем виде.

Душитель вытащил из кармана сверток банкнот и, не слишком ловко управляясь из-за перчаток, отделил две двадцатки, отошел с ними к столу и, хорошенько протерев купюры с обеих сторон носовым платком, протянул их Худому:

– Я уже заплатил, как договаривались. А это вам в качестве бонуса, чтобы не так скучно было ждать до половины одиннадцатого.

– Не бери деньги! – крикнул я.

Худой обернулся ко мне с купюрами в руке:

– В чем дело, чумные они, что ли?

– Нет, но это жалкие гроши, олух ты этакий! Этот парень должен вам десять штук!

– Что за чушь! – презрительно фыркнул душитель и двинулся к кровати за шляпой и пальто.

– Дай сюда мою двадцатку, – потребовал Б.-Ж. у подельника.

Худой стоял, склонив голову набок, и присматривался ко мне. Он явно заинтересовался, но одних слов в данном случае было мало. Когда душитель взял пальто и шляпу и повернулся, чтобы уйти, я всем телом дернулся влево и рухнул на пол вместе со стулом. И сам не пойму, как мне удалось добраться до двери, однако каким-то чудом все-таки удалось совершить этот маневр. Только представьте картину: я лежу на полу на правом боку, прижав дверь стулом, чтобы никто не мог выйти из помещения.

– Не упусти свой шанс, приятель, – обратился я к Худому. – Знаешь, кто перед тобой? Миссис Карлайл – миссис Гомер Н. Карлайл! А теперь запоминай адрес!

Душитель, сделавший было шаг ко мне, застыл, словно превратившись в соляной столб, и сверлил меня ненавидящим взглядом из-под длинных накладных ресниц.

– Миссис? – с недоверием переспросил Худой. – Ты сказал «миссис»?

– Да, это женщина. Я связан, беспомощен, но ты можешь схватить ее. Смело требуйте с нее десять штук, только не забудьте потом со мной поделиться. – (Душитель пошевелился.) – Эй, держите ее, а то уйдет!

Б.-Ж., уже начавший поднимать меня, обернулся, чтобы посмотреть, и резко отпустил мою руку. Падая, я сильно ударился головой. Тем временем Худой подступил к миссис Карлайл, сдернул с нее пальто и шагнул назад.

– Черт его знает, – задумчиво протянул он. – Может, и правда баба.

– Ну, это просто выяснить, – вмешался Б.-Ж. – Тут большого ума не надо.

– Давай-давай! – подзадоривал его я. – Проверь-ка! Убедись собственными глазами, что я не вру!

Б.-Ж. решительно направился к миссис Карлайл и протянул руку. Она отшатнулась от него и завизжала:

– Не прикасайся ко мне!

– Чтоб меня!.. – озадаченно произнес Б.-Ж.

– А что это ты там говорил, – полюбопытствовал Худой, – насчет десяти штук? Неужели она и впрямь отвалит нам такие бабки? С какой стати?

– Это длинная история, – ответил я, – но деньги, если возьмете меня в долю, получим без труда. Делим на троих. Но имей в виду: если она выйдет отсюда и доберется до дому – пиши пропало. Уже не дотянемся. Нам нужно только доказать, что женщина в этом тряпье и есть миссис Гомер Н. Карлайл. Если мы это провернем, она в наших руках. Прямо сейчас, при полном маскараде, она стоит целое состояние. Но как только вернется домой и переоденется – все, она даже на порог нас не пустит.

Мне не оставалось ничего иного, кроме как разыгрывать этот спектакль. Я не рискнул посоветовать Худому вызвать полицию, зная, что думают о копах подобные забулдыги. В таком случае Худой мог бы оттащить меня от двери и позволить ей уйти.

– Но как же нам быть? – занервничал Худой. – Фотоаппарата-то у нас нету.

– У меня есть кое-что получше. Развяжи меня.

Худой заколебался и отвернулся посмотреть, что делают остальные. Миссис Карлайл пятилась, пока не уперлась в кровать, а Б.-Ж. стоял, уперев кулаки в бедра, и внимательно ее разглядывал. Худой снова повернулся ко мне:

– Предположим, я это сделаю. Что дальше?

– Черт побери! – огрызнулся я. – Поставь хотя бы этот стул на ножки! Проклятые веревки впиваются мне в запястья.

Подойдя, он одной рукой схватился за спинку стула, а другой взял меня за локоть, а я уперся обеими ногами в пол, чтобы хоть как-то помочь ему. Худой оказался сильнее, чем на первый взгляд. Вновь сидя на стуле, я по-прежнему закрывал собой выход из комнаты.

– Достань бутылочку, – велел я ему, – из правого кармана… Нет, не из пальто, а из пиджака. Надеюсь, она не разбилась.

Худой вытащил бутылочку. Слава богу, она была цела и невредима! Поднес ее к свету, чтобы прочесть этикетку.

– Что за штука?

– Нитрат серебра. Оставляет несмываемые черные пятна на всем, включая и кожу человека. Задери ей штанину и пометь этой жидкостью.

– И что потом?

– Отпусти ее. Пусть уходит. Она будет в наших руках. Мы трое сможем объяснить, как и когда эта женщина получила свою метку, так что ее дело швах.

– Откуда у тебя эта дрянь?

– Специально прихватил, поскольку надеялся, что мне самому подвернется возможность пометить ее.

– А ей не будет больно?

– Нисколько. Капни на меня – куда хочешь, только чтобы не на виду.

Худой снова уставился на этикетку. Я пристально всматривался ему в лицо, надеясь, что он не спросит, останется ли метка навсегда, потому что не мог угадать, какой ответ его устроит, а действовать нужно было наверняка.

– Баба… – прошептал он. – Ну надо же, кто бы мог подумать!