И трижды был опущен занавес - [35]

Если это была игра на публику, то весьма талантливая. Вместо того чтобы опереться на твердый моральный принцип, гласящий, что любящие дочери не убивают собственных отцов, она заняла иную позицию. Дороти утверждала, будто в такую несусветную рань – все произошло, как известно, в половине восьмого утра – не смогла бы убить и муху, не говоря уже о собственном отце. Она вообще не привыкла вылезать из кровати до одиннадцати, за исключением чрезвычайных ситуаций. Вот, например, в прошлый вторник ее разбудили уже в начале десятого, сообщив печальную новость о смерти отца. Мы установили, что мисс Киз жила вместе с отцом в их собственной квартире неподалеку от южной оконечности Центрального парка. Есть ли у них слуги? Да, две горничные. Затем Вулф поставил вопрос ребром: могла ли она, чисто теоретически, незаметно покинуть дом, а затем так же незаметно вернуться до семи утра? Невозможно, заявила Дороти, ее так рано ни за что не разбудить, если только не окатить водой из садового шланга. Но точно утверждать она не может, поскольку в жизни не пробовала рано утром незаметно выходить из дому и возвращаться обратно.

Мисс Киз не получила у меня вообще никакой оценки, потому что к тому моменту я составил о ней собственное предвзятое мнение и не мог считаться беспристрастным арбитром.

Фрэнк Бродик был неподражаем. Предположение Талботта, что если бы Бродик и решил кого-то убить, то покончил бы скорее с ним самим, а не с Кизом, он встретил с большим энтузиазмом. И неудивительно, ведь эта гипотеза подразумевала, что Киз добился успеха на поприще дизайна благодаря скорее навыкам Талботта как умелого продавца, нежели своим профессиональным талантам. Бродик воодушевился такой мыслью и постоянно к ней возвращался. Он признал, что его собственные дела пришли в упадок как раз тогда, когда выросла популярность Киза. Кроме того, он еще и подтвердил слова Дороти о том, что всего лишь за три дня до смерти Киз подал против него судебный иск, требуя возмещения убытков на сто тысяч долларов и уверяя, что Бродик выкрал из его рабочего кабинета эскизы дизайна бетономешалки и электрической стиральной машины. Тут Бродик впал в ажиотаж и заявил, что давно пора расправиться с Виком Талботтом, который захватил буквально весь рынок, используя методы психологического давления на клиентов и свое личное обаяние. Спросите любого уважаемого промышленного дизайнера, да спросите их всех. Киз был самым заурядным изобретателем безделушек и понятия не имел о тонкостях сложной взаимосвязи между функциональностью и дизайном. Если верить моим блокнотам, Бродик четырежды подчеркнул эту глубокую мысль.

Сам он просто из кожи вон лез, стараясь вернуть себе утраченные позиции. Бродик объяснил нам, что по натуре он жаворонок: восход солнца пробуждает и вдохновляет его; легче всего ему дышится ранним утром. Все его блестящие прошлые достижения родились, пока в тени деревьев еще не высохла предрассветная роса. А вот вечером он просто дурак дураком. Постепенно, однако, им завладели лень и безразличие, он стал поздно ложиться и поздно вставать. И именно из-за этого его счастливая звезда начала блекнуть. Но совсем недавно Бродик вознамерился вновь раздуть угасшее пламя и в последний месяц начал появляться в своем офисе еще до семи, то есть за три часа до прибытия на службу остального персонала. К его радости, дело пошло на лад: вновь начались утренние вспышки озарений. Так, например, в тот самый вторник, когда был убит Киз, он с утра продемонстрировал сослуживцам потрясающие наброски электрической сбивалки для яиц – это будет просто революция в промышленном дизайне. Тут Вулфу захотелось узнать: был ли кто-нибудь вместе с Бродиком в офисе тем судьбоносным утром? Скажем, с половины седьмого до восьми часов. Нет. Никого с ним не было. Что ж, алиби Бродика оказалось, пожалуй, самым уязвимым.

Я уже успел привязаться к Одри Руни и в любой момент женился бы на ней, если бы не одно обстоятельство: не хочу, чтобы мою супругу узнавали на улицах, а портрет Одри красовался на календаре в ресторанчике «У Сэма». К тому же меня больно укололо одно признание: ее проживающие в Вермонте родители изначально нарекли дочь Энни, но затем та решила изменить имя. Вообще-то, это можно понять: «Энни» не слишком удачно сочетается с фамилией Руни. Но господи ты боже, почему именно Одри? Одри! Пожалуй, вкус у нее был не ахти какой.

Все это, конечно, не изобличало ее в хладнокровном убийстве, но рассказ мисс Руни наводил на сомнения. Она работала в офисе Киза в качестве секретарши Виктора Талботта, но месяц тому назад Киз уволил ее, заподозрив в краже эскизов и продаже их Бродику. Когда Одри потребовала представить доказательства, Киз не сумел этого сделать. Неудивительно, что девушка устроила грандиозный скандал. Она так часто вламывалась в личный кабинет шефа, что тот в конце концов был вынужден нанять охранника. Мисс Руни пыталась подбить сослуживцев, общим числом сорок человек, устроить в ее защиту акцию протеста и едва не преуспела. А еще она неизменно подкарауливала Киза у дома, желая с ним объясниться, однако неизменно терпела поражение. За восемь дней до убийства, утром в понедельник, Киз наткнулся на Одри, явившись поутру в Академию верховой езды Стиллуэлла. С помощью служившего на конюшне Уэйна Саффорда Кизу удалось по-быстрому оседлать коня, и, громко цокая, он удалился в сторону Центрального парка.