И сильно падает снег - [5]

Ловко, изобретательно, с широким размахом торговали сибирские купцы. В дореволюционной Тюмени, например, в лютую декабрьскую стужу, можно было купить лучшие сорта свежего винограда. Еще в середине прошлого века тобольские купцы предлагали к новогоднему столу тоболяков выращенные в оранжереях лимоны и мандарины. Несравненные сибирские рыбные разносолы пользовались широким спросом по всей стране. Свежемороженых, малосольных, копченых осетров, стерлядей, муксунов и нельм обдорские, самаровские, сургутские, березовские, тобольские купцы поставляли не только в Тюмень, Екатеринбург, Челябинск, Омск, Новониколаевск, но и в Москву и в Петербург.

Ежегодная Тюменская сырьевая ярмарка по обороту и количеству реализованного сельскохозяйственного сырья успешно конкурировала со знаменитой Ирбитской. Десятки ярмарок, сотни торжков жили буйной напряженной веселой и озорной жизнью в городах и селах Тобольской губернии, 25 дней гудела знаменитая Николаевская ярмарка в Ишиме с оборотом почти в десять миллионов рублей. Мало чем в размахе и обороте уступали ей Дмитриевская, Тихоновская, Рождественская, Алексеевская ярмарки. Чего только не продавалось на этих торжищах: от золота и мамонтовой кости до берестяных туесов и домотканных дорожек. На любой вкус, по любому карману... Но главным товаром всех этих торжищ были плоды крестьянского труда: хлеб и скот, шерсть и кожи.

Сибирского мужика отличали самостоятельность и высокое достоинство. Он отродясь не нашивал лаптей, не мерз зимой в армяке, не гнулся в поклоне перед представителями власти. Сибиряк был своеволен и упрям, до всего норовил Дойти своим умом; спорные вопросы решал мирским приговором. По нему крестьянина могли лишить земли или иной собственности, изгнать из общины и даже казнить.

Дружно, весело, открыто жила сибирская деревня. Ставни не запирали. Замки на двери не вешали. Всем миром помогали угодившему в беду...

Сибирские крестьяне закалены духом и телом. В лихую для Отечества годину их, как правило, зачисляли в ударные полки и батальоны. В Курганском уезде село Гренадеры назвали так за то, что на диво рослые и сильные, здешние парни призывались только в гренадерские полки.

Испокон веку сибирских пахарей отличало глубокое, прочное чувство патриотизма. За минувшие два века не было ни одной войны, в которой не отличились бы мужеством и стойкостью сибирские полки. На Отечественную войну 1812 года сибиряки добровольно уходили целыми семьями. В августе 1812 Тобольский губернатор докладывал царю: – все способные носить оружие, мужчины Кугаевской, Бронниковской, Уватской и еще семи волостей добровольно вступили в ополчение. 29 июня на крестьянском сходе Абалакской волости (под Тобольском) 395 крестьян вызвались охотою пойти не войну с Наполеоном, в их числе восемь братьев Симухиных, шесть братьев Трушниковых, четверо братьев Дубовых. Жители губернии на войну с Наполеоном пожертвовали 12217 рубля, много обручальных колец, золотых и серебряных нательных крестов, украшений, мехов, холста.

Неизбывная, жертвенная любовь к Родине – пожалуй одна из самых ярких черт характера крестьянина-сибиряка Сколько их навеки упокоилось в братских могилах на землях Франции и Германии, Болгарии и Австрии, Польши и Финляндии. На фронты первой мировой войны только из Ишимского уезда ушло около 60000 человек (от каждого хозяйства по солдату) и 7000 из них не вернулись из боя.

Закаленные духом и телом, сибиряки не умели ходит: «вперед пятками». Это – суровый, мужественный, прямодушный народ, на который Родина всегда могла положиться в лихую, черную годину.

Западная Сибирь и в XX веке оставалась мужицким краем. В то время, когда в Центральной России появились промышленные гиганты, по концентрации производства Россия вышла на первое место в мире, здесь процветали мелкие полукустарные предприятия. Сибирский рабочий класс был малочисленен и разобщен. В 1913 году на 82 заводах и фабриках Тюмени трудилось всего 1793 рабочих (по 20 на одно предприятие).

В большинстве своем рабочие предприятий Тюмени, Кургана, Тобольска, Петропавловска, Ишима, Ялуторовска и других городов еще не разорвали пуповину с деревней, и, как правило, имели приусадебные участки, домашний скот, птицу.

По темпам духовного развития, уровню культуры и образования Западная Сибирь приметно отставала от центральных губерний Российской империи. Отставала, но не настолько, чтоб написать о ней вот такое: «...К югу от Оренбурга и от Омска, к северу от Томска идут необъятнейшие пространства, на которых уместились бы десятки громадных культурных государств. И на всех этих пространствах царит патриархальщина, полудикость и самая настоящая дикость».

Это строки из письма Ленина, посланного матери из сибирской ссылки. И порождены эти жестокие, обидные, категоричные оценки не глубоким разносторонним изучением края и его обитателей, а раздражением на время насильно оторванного от активной жизни и борьбы эксцентричного неукротимого борца. Подобная торопливость, поверхностность и субъективность оценок простительна обывателю, не политическому лидеру, тем более вождю партии. Ленинская оценка Сибири, как дикого отсталого края, где все замшело в недвижимости, все не в ногу со временем, впоследствии породила немало непоправимых, трагических ошибок большевиков по отношению к сибирскому крестьянству.