И сильно падает снег - [4]
ЗЕМЛЯ И ВОЛЯ
Далекая, раздольная Сибирь исстари манила нищего, замордованного российского мужика, суля ему Землю и Волю. Со всех концов необъятной Руси бежали сюда доведенные до отчаяния холопы и крепостные; «государевы ослушники» бунтовщики, ратники мужицких полчищ Разина да Пугачева; раскольники, сектанты, еретики, гонимые православной церковью и властью.
Беглецов Сибирь встречала неприветливо. На многие тысячи верст щетинилась непролазная тайга с диким зверем, комарьем да гнусом. Переспелым тестом пыхтели и хлюпали бескрайние болота с топями, не промерзавшими в самую лютую стужу. Ни дорог, ни поселений, тот самый «край света», о котором плели небылицы странники да бродяги.
Чтобы прижиться в Сибири, предстояло прежде всего помериться силой с тайгой; рвать жилы, корчуя гигантские вековые кедры да лиственницы; научиться добывать дикого зверя, заготовлять впрок грибы и ягоды, солить, сушить, вялить рыбу. Новоселу-сибиряку нужно было досконально познать капризы и норов вероломной природы, постичь нелегкую науку промысловика – таежника.
Слабые духом и телом – гибли. Сильные – становились еще могутней. От года к году, от века к веку, от колена к колену крепчало, мужало стойкое племя сибиряков; сформировался их характер – неломкий, негнучий, упрямый и сильный; обживалась, хорошела городами да селами неоглядная матушка-Сибирь...
Сибирь двадцатого века – необъятный, мужицкий край. Сытый. Торговый. Богомольный.
Тучные плодородные земли, привольные сенокосы, бескрайние заливные луга. Тайга с несметными запасами отменной древесины, пушнины, дичи, кедрового ореха, ягод, грибов и целебных трав. Сотни тысяч рек, речек, речушек и озер, полных самой разной рыбы; от неповоротливого глупого карася до речного царя осетра-батюшки. По бесконечным голубым артериям Сибири днем и ночью плыли пароходы, караваны барж, бесконечные вереницы плотов.
Трудом, неустанным жарким трудом добывал свой достаток сибирский мужик. Труд его был плодотворен и результативен. «Крестьяне в Сибири... крепостного права не знали. Это – самые сытые крестьяне...» (Ленин).
В 1904 году на каждых двух жителей Тобольской губернии приходилась одна лошадь, а на каждых трех – две коровы. В военном 1916 году каждое хозяйство Тюменского и Ялуторовского уездов в среднем имело 3 лошади и 5,25 коровы. А каждое из 65349 крестьянских хозяйств самого богатого в губернии Ишимского уезда – 3,8 лошади и 7,5 головы крупного рогатого скота. В то же время миллионы российских крестьянских хозяйств были либо безлошадными, ибо обходились одной лошаденкой.
Приняв во внимание социальное неравенство сибирской деревни, легко представить экономический уровень ее наиболее зажиточной верхушки. Трезвые, работящие, предприимчивые крестьяне имели по 10 и более лошадей; по 15, 40 и даже по 100 голов крупного рогатого скота.
Сибирская пшеница славилась на мировом рынке. В 1912 году крестьяне Тобольской губернии собрали более 64 миллионов пудов зерна (в 1987 году, например, на больших посевных площадях, колхозы и совхозы Тюменской области 66,3 миллиона пудов). Сибиряки-крестьяне не ведали нужды, на отхожие промыслы не хаживали, в поденщики не нанимались, прирабатывая деньгу продажей излишков сельхозпродуктов. Только по рассказам стариков внуки и правнуки переселенцев знали о голоде. Без рыбного да мясного пирогов в воскресные и праздничные дни не садились за стол, да и в будни дни постные щи не хлебали. Годами лежала в скирдах необмолоченная пшеница: хозяева выжидали, когда цены на зерно поднимутся до желанного уровня.
В 1914 году на запрос Тюменской городской Управы о запасах зерна на складах, только четыре купца – Текутьев, Жернаков, Колмаков, Плотников – назвали цифру 458259 пудов.
Чтоб ловчее и легче было приобретать машины и вести торговлю, не боясь конкурентов, крестьяне объединялись в кооперативы. Снабженческо-сбытовая и кредитная кооперация сплачивала крепких, зажиточных крестьян, кустарей, торговцев. Мудрые, цепкие, инициативные крестьяне были заправилами на кооперативных предприятиях, имели собственные маслодельные, кожевенные, пимокатные и иные мастерские, продукция которых находила широкий спрос не только в Российской империи.
В 1893 году открылся первый маслодельный завод в Сибири, а в 1902-м здесь уже 2035 маслозаводов, в 1911-м 3102.
В 1907 году возник Союз маслодельческих артелей. За четыре года Союз подчинил себе 66% всех маслодельческих заводов. В 1917 году было выработано и вывезено из Западной Сибири 3,5 миллиона пудов сливочного масла, и 80% из них выработано на артельных заводах. Самым крупным оптовым покупателем сибирского масла был Лондон. (К слову сказать, за проданное сибирское масло ежегодный доход превышал стоимость добываемого в год сибирского золота).
Сибирь, в том числе и Тобольская губерния, кишела купцами всех гильдий. Их магазины и лавчонки разбежались по краю, их коробейники заходили в такие углы, куда на самом деле «Макар телят не гонял». Лишь в четырех уездах Тобольской губернии (Тобольском, Тюменском, Ишимском Ялуторовском) в предреволюционные годы действовало 2069 магазинов (теперь там 2566 магазинов, а население возросло втрое).
В сборник вошли рассказы: «Апрельская метель», «Эхо», «Дюраль», «Под старым тополем», «Стиляга», «Ветка полыни», «Прощай, Вера», «Никаких следов», «Иован», «Первая любовь», «Василек».
В книгу входят две повести-сказки. Ранее печатавшаяся «Городок на бугре» — веселая, ироничная сказка, ставящая нравственные проблемы. «Ромка Рамазан» — о приключениях трех собак. После всех испытаний они попадают на Самотлор — в край смелых людей и умных машин.Для младшего школьного возраста.
В годы войны К. Лагунов был секретарем райкома комсомола на Тюменщине. Воспоминания о суровой военной поре легли в основу романа «Так было», в котором писатель сумел правдиво показать жизнь зауральской деревни тех лет, героическую, полную самопожертвования борьбу людей тыла за хлеб.
Книга о тюменских нефтяниках. Главный герой — шестилетний Женя Жаров — железный буровик.
В загадочном неведомом Турмагане открыты залежи нефти. И сюда высаживается первый десант нефтяников во главе с начальником вновь созданного нефтепромыслового управления Гурием Бакутиным. Для большинства героев Турмаган становится своеобразным горнилом, очищая и закаляя их характеры. Роман остросюжетен. Писатель поднимает проблемы гражданской нравственности и ответственности человека перед собой и обществом.
Сборник эссе, интервью, выступлений, писем и бесед с литераторами одного из самых читаемых современных американских писателей. Каждая книга Филипа Рота (1933-2018) в его долгой – с 1959 по 2010 год – писательской карьере не оставляла равнодушными ни читателей, ни критиков и почти неизменно отмечалась литературными наградами. В 2012 году Филип Рот отошел от сочинительства. В 2017 году он выпустил собственноручно составленный сборник публицистики, написанной за полвека с лишним – с I960 по 2014 год. Книга стала последним прижизненным изданием автора, его творческим завещанием и итогом размышлений о литературе и литературном труде.
Проблемой номер один для всех без исключения бывших республик СССР было преодоление последствий тоталитарного режима. И выбор формы правления, сделанный новыми независимыми государствами, в известной степени можно рассматривать как показатель готовности страны к расставанию с тоталитаризмом. Книга представляет собой совокупность «картинок некоторых реформ» в ряде республик бывшего СССР, где дается, в первую очередь, описание институциональных реформ судебной системы в переходный период. Выбор стран был обусловлен в том числе и наличием в высшей степени интересных материалов в виде страновых докладов и ответов респондентов на вопросы о судебных системах соответствующих государств, полученных от экспертов из Украины, Латвии, Болгарии и Польши в рамках реализации одного из проектов фонда ИНДЕМ.
Вопреки сложившимся представлениям, гласность и свободная полемика в отечественной истории последних двух столетий встречаются чаще, чем публичная немота, репрессии или пропаганда. Более того, гласность и публичность не раз становились триггерами серьезных реформ сверху. В то же время оптимистические ожидания от расширения сферы открытой общественной дискуссии чаще всего не оправдывались. Справедлив ли в таком случае вывод, что ставка на гласность в России обречена на поражение? Задача авторов книги – с опорой на теорию публичной сферы и публичности (Хабермас, Арендт, Фрейзер, Хархордин, Юрчак и др.) показать, как часто и по-разному в течение 200 лет в России сочетались гласность, глухота к политической речи и репрессии.
В рамках журналистского расследования разбираемся, что произошло с Алексеем Навальным в Сибири 20–22 августа 2020 года. Потому что там началась его 18-дневная кома, там ответы на все вопросы. В книге по часам расписана хроника спасения пациента А. А. Навального в омской больнице. Назван настоящий диагноз. Приведена формула вещества, найденного на теле пациента. Проанализирован политический диагноз отравления. Представлены свидетельства лечащих врачей о том, что к концу вторых суток лечения Навальный подавал признаки выхода из комы, но ему не дали прийти в сознание в России, вывезли в Германию, где его продержали еще больше двух недель в состоянии искусственной комы.
К сожалению не всем членам декабристоведческого сообщества удается достойно переходить из административного рабства в царство научной свободы. Вступая в полемику, люди подобные О.В. Эдельман ведут себя, как римские рабы в дни сатурналий (праздник, во время которого рабам было «все дозволено»). Подменяя критику идей площадной бранью, научные холопы отождествляют борьбу «по гамбургскому счету» с боями без правил.