И серьезно, и курьезно. Филателистический калейдоскоп - [67]

Всего Фурнье изготовил копии 1203 марок и 636 надпечаток на подлинных марках. Все это печаталось тиражами, доходившими до нескольких сотен экземпляров. Фурнье умер в 1918 г. в возрасте 71 года. Его компаньон и преемник Гиршбургер еще несколько лет пытался продолжать деятельность фирмы, но дело пришло в упадок и все имущество фирмы было продано с торгов. Все непроданные копии, клише и формы приобрел Швейцарский союз филателистов. Чтобы возместить расходы, специальная комиссия Союза из приобретенных копий составила 480 так называемых «Альбомов Фурнье». В каждом альбоме были расклеены почти все изготовленные Фурнье копии, но на обороте каждой из них синими штемпелями было* обозначено «Facsimile» или «Faux» (подделка). Альбомы пронумеровали и продали известным филателистическим экспертам и союзам филателистов различных стран. Интерес к альбомам был так велик, что около 100 заявок остались неудовлетворенными. Этими альбомами и сейчас пользуются эксперты, определяя подлинность многих редких марок и устанавливая, не вышли ли они из рук Фурнье.

ФИЛАТЕЛИСТИЧЕСКИЙ РУБЕНС ИЛИ УБИЙЦА ФИЛАТЕЛИИ

Эти столь разные прозвища заслужил один и тот же человек. На своей родине, в Италии, его звали Джиованни Спераччи, а во Франции, где он почти 40 лет подделывал марки, — Жан де Сператти. Он родился 14 октября 1884 г. в среднеитальянском городе Пистоя. Его отец, полковник в отставке, владел небольшой фабрикой. Когда он разорился, Джиованни и три его брата рано вынуждены были стать самостоятельными. Один стал военным, другой поступил учеником к фотографу, третий открыл небольшой филателистический магазин и стал издавать филателистический журнал «Сан Марино». Джиованни с большим усердием учился технике гравюры, типографскому делу и фотографии в Болонье. Его дядя владел небольшой бумажной фабрикой, где изготовляли не только различные сорта бумаги, но и имитировали старые сорта. Здесь Джиованни получил подробные сведения по этой части. Затем он долго работал вместе со своим братом-фотографом, занявшимся печатанием фотографических и гравированных открыток. Таким образом, будущий фальсификатор получил все необходимые знания и навыки для своего неблаговидного ремесла.

Переехав в 20-х гг. во Францию, Сператти поселился в южном городке О-ле-Бон и вскоре занялся изготовлением копий старых и очень редких марок европейских стран. В этом он достиг такого совершенства, что оставил позади даже прославленного мастера Фурнье. Самые опытные, всемирно известные эксперты не могли отличить его подделки и единодушно признавали их подлинными марками.

В 40-х гг. Жан де Сператти вызвал вокруг своего имени скандал и сознательно довел дело до громкого судебного процесса, послужившего ему хорошей рекламой. В письме, отправленном из О-ле-Бона одному марочному торговцу в Португалию, было обнаружено 18 очень редких старых марок. На конверте и в приложенном к маркам письме Сператти указал, что посылаются имитации марок. Однако таможенные власти, задержавшие письмо, решили, что это трюк, к которому Сператти прибегнул, чтобы не платить высокую пошлину за вывоз больших ценностей из страны. В дело вмешался прокурор, марки были отправлены одному из самых известных французских экспертов. Экспертиза длилась больше месяца; внимательно изучались и сравнивались рисунки, способ печати, краски, клей, бумага, водяные знаки и зубцовка. Эксперт дал заключение, что все марки, без всякого сомнения, подлинные, что они очень редки и должны быть оценены выше каталожной стоимости ввиду их отличного состояния. «Марки» были возвращены Сператти, который отделался штрафом за попытку вывоза из страны больших ценностей. Реклама стоила этого штрафа. Сператти убедился еще раз, что его копии неотличимы от оригиналов и с еще большей энергией стал изготовлять все новые и новые «редкости». Он никогда не подделывал курсирующие марки, а подделка старых марок во Франции не преследовалась.

Свои изделия Сператти предлагал филателистам по ценам в 30–40 раз ниже каталожных и не раз писал о том, что делает это из филантропических побуждений, чтобы дать небогатым филателистам возможность ценой незначительных затрат пополнить свои коллекции редкими марками.

О том, как виртуозно и тщательно работал этот мастер фальсификации, может свидетельствовать то, что после его смерти у него в мастерской было обнаружено свыше 500 сортов старой бумаги. Он так тщательно подбирал краски, что применял, например, более 100 оттенков только зеленого цвета.

Сператти превратился в грозу филателистов, его подделки проникали в известные коллекции, сбивали с толку экспертов и членов жюри. Наконец, чтобы ликвидировать эту угрозу, Британское королевское филателистическое общество в 1954 г. уплатило Сператти 10 млн. франков за то, чтобы он навсегда отказался от изготовления марок и передал в музей общества свое оборудование, инструменты, клише, фальшивые штемпеля и т. д. Из оставшихся марок тоже были созданы альбомы для экспертов. Сператти сдержал слово и прекратил подделку марок. В 1957 г. он скончался.

ПО ДРУГУЮ СТОРОНУ АТЛАНТИКИ

С уходом со сцены Сператти не кончается история «королей фальсификации», «дело» его было продолжено за океаном. В 30-х гг. в мексиканском городе Мерида обосновался выходец из Бельгии Рауль де Суин, который 30 лет дурачил известных филателистов США, Англии и некоторых других стран таким же способом, как Фурнье и Сператти. Описание его «деятельности» заняло бы слишком много места. Скажем лишь, что он подделал старые редкие марки 41 английской колонии, 40 азиатских стран, колоний и княжеств, 21 европейского государства. Его «продукция» оценивается в несколько миллионов долларов. Лишь в 1967 г. исполнительный секретарь Американского филателистического общества (АФО) Джеймс де Восс сумел заключить с де Суином соглашение, и тот за крупную сумму «отступного» отказался от производства «марок». В качестве подкрепления своего обязательства фальсификатор передал АФО 1636 приспособлений, инструментов, клише, фальшивых штемпелей и других принадлежностей. На пресс-конференции де Восс сообщил, что де Суин прекратил свою работу не только из-за отступного, но и потому, что у него стало сдавать зрение и рука стала нетвердой. В том же 1967 г. де Суин покинул Мексику и в возрасте 76 лет уехал с молодой женой в Перу отдыхать от многолетних «трудов».