«И проиграли бой» - [60]
Лондон взглянул на дощатый гроб, расправил плечи. Как трудно ему было заговорить в напряженной тишине, лишь дыхание сотен людей нарушало ее. Начал он негромко и с достоинством.
— Я сюда пришел, чтобы речь говорить, но в речах я мало что смыслю. — Он помолчал, оглядел нацеленные на него лица. — Вчера убили этого малого, вы все видели. Он хотел перейти на нашу сторону, тут его и укокошили. Никому зла этот парень не причинил. — Лондон снова замолчал, на лице отобразилось замешательство. — Ну, что еще-то сказать? Вот мы собрались его похоронить, он наш товарищ, убили вот его. Ну, что еще-то? Пройдем процессией по городу, все вместе, и похороним его, ведь он один из нас. Такой же, как и мы. И каждый из вас мог так же голову сложить, — Лондон умолк, открыл рот, собираясь еще что-то сказать. — Я… я мало что смыслю в речах, — смущенно повторил он. — Но тут есть парень, друг убитого. Пусть он еще скажет. — Он медленно повернул голову в сторону Мака. — Давай, Мак. Расскажи им об этом малом.
Мак стряхнул с себя оцепенение, мигом взлетел на помост. Плечи заходили, как у боксера.
— Что ж! И расскажу! — выкрикнул он неистово. — Звали его Джой. И был он из левых. Из самых что ни на есть левых! Ясно? Он мечтал, чтоб каждый из вас досыта ел, имел крышу над головой, чтоб не страшиться дождя. Он старался не ради себя. Вот такой он — левый! Ясно? Власти таких как огня боятся, ругают почем зря! Вы сейчас, поди, и лица-то его не разглядели. А на нем живого места нет — все в шрамах. Это ему от полиции в подарок за то, что он левый. Руки переломаны, челюсть свернута — сломали, когда он в пикетах ходил. Тогда и за решетку угодил. А тюремный врач посмотрел и говорит: «Я красную сволочь лечить не стану». Так и валялся Джой со сломанной челюстью. Да, власти его не напрасно боялись, ведь он хотел накормить досыта таких, как вы, — начав с крика, Мак говорил все тише и тише, глаза пытливо шарили по лицам, люди ожили, напряглись, стараясь не пропустить ни слова, подались вперед. — Да, я знал его. — И вдруг снова взорвался. — А вы, что вы будете делать сейчас?! Опустите его в яму, забросаете землей! И забудете!
Кто-то из женщин разрыдался.
— Он сражался за вас, — прокричал Мак. — Вы и об этом забудете?!
— Ни за что! — раздался возглас из толпы.
А Мак безжалостно бил словами:
— Значит, пусть его убивают, а вы смиритесь и шею в ярмо?
— Не бывать такому! — отозвалось уже несколько голосов.
Мак перешел с резких выкриков на плавную речь.
— Значит, в яму его, и дело с концом?
— Нет! — пронеслось по рядам, и народ заколыхался.
— Он сражался за вас! А вы о нем и не вспомните!
— Не-е-т!
— Мы пойдем через весь городок. Позволим легавым нас задержать?
— Нет! — мощно пророкотала толпа и дружно качнулась в сторону, ожидая следующего вопроса.
Но Мак этот ритм нарушил, спокойно сказав:
— В этом тщедушном человечке — дух нашей борьбы. Но молиться на него мы не станем! Не нужны ему молитвы. Да и нам тоже. А нужны нам сейчас дубинки!
И снова закачалась, заволновалась толпа.
— Ду-бинки! Ду-бин-ки! — скандировали люди. Потом выжидающе примолкли.
— Что ж, — бросил Мак. — Зароем этого красного, но все одно: он останется с нами. И не дай бог кому становиться у нас сейчас на пути! Он неожиданно спрыгнул с помоста, хотя люди ждали большего и остались недовольны. Они переглядывались, словно ища недоговоренного ответа.
Слез с помоста и Лондон. Тем, кто нес гроб, он сказал:
— Положите его на грузовик Альберта Джонсона. Минута-две, и мы поедем. — И пошел за Маком, тот с трудом прокладывал путь в толпе. Не успел он выбраться, как рядом замаячил Бертон.
— Да, Мак, умеете вы народ дрессировать, — тихо заметил он. Любой проповедник позавидует, в два счета из людей сострадание и скорбь выжали. Еще бы минутку поговорили, глядишь, на них бы и дух святой сошел, они б пророчествовать начали.
Мак огрызнулся:
— Хватит, док, покусывать меня исподтишка. Мне дело делать, и для этого я всякую возможность использую.
— А где вы этому научились?
— Чему?
— Да всем этим хитростям.
— Не все ли равно, док? — устало проговорил Мак. — Мне нужно было их встряхнуть. Вот я и встряхнул. Теперь они горы свернут. И неважно, как я этого добился
— Я-то знаю, как, — ответил доктор, — мне просто любопытно, как вы этому научились. Да, чуть не забыл, старый Дан сам отказался ехать на похороны. Мы его уже подняли, а ему, видать, не под силу.
Их догнали Лондон и Джим. Мак обратился к Лондону.
— В лагере нужно бы оставить большую охрану.
— Хорошо. Я оставлю Сэма, а с ним сотню ребят. Ты, Мак, здорово говорил!
— У меня времени не было все продумать загодя. А выступить нам неплохо бы поскорее, пока у ребят запал не кончился. Главное выступить, а в пути они боевой настрой не растеряют. Промедлим, они остынут.
Все четверо обернулись. Гроб уже выносили из толпы, несли тяжело, покачиваясь, поддерживая плечами. Толпа потянулась следом. Утренняя дымка уже рассеивалась. На западе проглянул лоскутик голубого неба, а ветер где то там, в вышине, рвал тучи и расшвыривал их в стороны.
— Погода сегодня разгуляется, — определил, глядя на небо. Мак и повернулся к Джиму: — Едва не забыл о тебе. Как рука-то?
Роман классика американской литературы Джона Стейнбека «К востоку от Эдема» («East of Eden», 1952), по определению автора, главная книга всего его творчества. Это — своего рода аллегория библейской легенды о Каине и Авеле, действие которой перенесено в современную Америку; семейная сага, навеянная историей предков писателя по материнской линии.
Написанная на основе непосредственных личных впечатлений книга Стейнбека явилась откликом на резкое обострение социально-экономической ситуации в США в конце 30-х годов. Летом 1937 года многие центральные штаты к западу от среднего течения Миссисипи были поражены сильной засухой, сопровождавшейся выветриванием почвы, «пыльными бурями». Тысячи разорившихся фермеров и арендаторов покидали родные места. Так возникла огромная волна переселенцев, мигрирующих сельскохозяйственных рабочих, искавших пристанища и заработка в долинах «золотого штата» Калифорнии.
Книга известного американского писателя Джона Стейнбека "Русский дневник" написана в 1947 году после его путешествия по Советскому Союзу. Очень точно, с деталями быта и подробностями встреч Стейнбек воспроизводит свое путешествие по стране (Москва - Сталинград - Украина - Грузия).
В повести «О мышах и людях» Стейнбек изобразил попытку отдельного человека осуществить свою мечту. Крестный путь двух бродяг, колесящих по охваченному Великой депрессией американскому Югу и нашедших пристанище на богатой ферме, где их появлению суждено стать толчком для жестокой истории любви, убийства и страшной, безжалостной мести… Читательский успех повести превзошел все ожидания. Крушение мечты Джорджа и Ленни о собственной небольшой ферме отозвалось в сердцах сотен тысяч простых людей и вызвало к жизни десятки критических статей.Собрание сочинений в шести томах.
Роман «Зима тревоги нашей», последняя книга классика мировой литературы XX века и лауреата Нобелевской премии Джона Стейнбека, отразил нарастающую в начале 60-х гг. в США и во всем западном мире атмосферу социального и духовно-нравственного неблагополучия, а также открыл своего автора как глубокого и тонкого психолога.Итен Аллен Хоули, потомок могущественного семейства, получивший высшее гуманитарное образование, знаток истории и литературы, поклонник латыни, вынужден работать продавцом в лавке какого-то макаронника, Марулло.
Первый роман Джона Стейнбека "Золотая Чаша" (1929), по свидетельству американских литературоведов, был создан под влиянием романа известного автора приключенческих произведений Рафаэля Сабатини "Одиссея капитана Блада". Стейнбек фактически создал беллетризованную биографию хорошо известного в свое время английского корсара и авантюриста XVII века Генри Моргана.
Прошла почти четверть века с тех пор, как Абенхакан Эль Бохари, царь нилотов, погиб в центральной комнате своего необъяснимого дома-лабиринта. Несмотря на то, что обстоятельства его смерти были известны, логику событий полиция в свое время постичь не смогла…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Цирил Космач (1910–1980) — один из выдающихся прозаиков современной Югославии. Творчество писателя связано с судьбой его родины, Словении.Новеллы Ц. Космача написаны то с горечью, то с юмором, но всегда с любовью и с верой в творческое начало народа — неиссякаемый источник добра и красоты.
«В те времена, когда в приветливом и живописном городке Бамберге, по пословице, жилось припеваючи, то есть когда он управлялся архиепископским жезлом, стало быть, в конце XVIII столетия, проживал человек бюргерского звания, о котором можно сказать, что он был во всех отношениях редкий и превосходный человек.Его звали Иоганн Вахт, и был он плотник…».
Польская писательница. Дочь богатого помещика. Воспитывалась в Варшавском пансионе (1852–1857). Печаталась с 1866 г. Ранние романы и повести Ожешко («Пан Граба», 1869; «Марта», 1873, и др.) посвящены борьбе женщин за человеческое достоинство.В двухтомник вошли романы «Над Неманом», «Миер Эзофович» (первый том); повести «Ведьма», «Хам», «Bene nati», рассказы «В голодный год», «Четырнадцатая часть», «Дай цветочек!», «Эхо», «Прерванная идиллия» (второй том).
Рассказы Нарайана поражают широтой охвата, легкостью, с которой писатель переходит от одной интонации к другой. Самые различные чувства — смех и мягкая ирония, сдержанный гнев и грусть о незадавшихся судьбах своих героев — звучат в авторском голосе, придавая ему глубоко индивидуальный характер.
Группа бродяг, которая живет в районе монтерейских рыбоконсервных заводов, устраивает вечеринку своему другу Доку.
В книгу вошли ранее не издававшиеся в России роман "Неведомому Богу" и малоизвестная повесть "Луна зашла".
Великая книга обретает новую жизнь.Некогда сэр рыцарь Томас Мэлори переложил на современный ему «древний» английский язык французские сказания о короле Артуре и рыцарях Круглого Стола, и его «Смерть Артура» на протяжении многих поколений оставалась настольной книгой для всех, кто мечтал о чудесах, подвигах и славе. В XX столетии знаменитый американский писатель Джон Стейнбек предпринял дерзкую попытку: переписал уже готовый текст Мэлори, чтобы роман, нисколько не утративший своего очарования, стал ближе и понятнее нынешнему читателю.И это получилось!Перед вами — история короля Артура и рыцарей Круглого Стола «по Стейнбеку».
Работая летом 1945 года в Мексике над сценарием для кинофильма «Жемчужина», Стейнбек задумал написать новый роман, что то вроде мексиканского «Дон Кихота». Роман этот писался трудно и долго и вышел в свет в феврале 1947 года только благодаря настоятельным требованиям издателей. Новый роман назывался «Заблудившийся автобус» и отражал размышления его автора о дальнейших путях развития Соединенных Штатов Америки.Рецензии на новый роман были весьма противоречивыми. Рецензент еженедельника «Геральд трибюн букс» хвалил книгу и, в частности, отмечал: «Заблудившийся автобус» полностью лишен какой либо сентиментальности, и в нем начисто отсутствуют те милые недоноски, судьбой которых г-н Стейнбек последнее время был слишком сильно обеспокоен».