И пришел доктор... - [102]

— Я сказал: И-ДИ-ТЕ, пишите!!! — чуть не надорвался зам. В его пляшущем голосе чувствовался вызов, но не было уверенности.

— Если у Вас проблемы с психикой, товарищ капитан второго ранга, то у меня есть приличный знакомый психиатр, могу рекомендовать, — хочу помочь ему с расшатавшимся здоровьем, одновременно и Лёлику подкинув столь редкий экземпляр. Почему-то предложение помощи принесло полностью противоположный эффект:

— Психиатр?! Идите отсюда, ждите командира! — отказался он от восстановления душевного статуса, запачкав слюной свой китель. Я молча вышел.

Да, ещё чуть-чуть и его хватил бы удар. Будьте покойны: я бы постарался. Нельзя так со своей нервной системой обходиться. Ведь все болезни….

Конечно, я потом написал требуемую бумажку, но она обзывалась не объяснительная, а рапортец. В нём я, обученный в таких делах, указал, что «в то время, когда Морской Краснознамённый (в прошлом) Северный Флот остро нуждается в дефицитной донорской крови, которой катастрофически не хватает, товарищ Хамченко активно пытается этому помешать, чем не только вносит дисбаланс в Сооружённые Силы, но и лишает возможности спасти чью-то человеческую жизнь»…

Уже по привычке дублировал данный рапорт в эскадру…

И на флот…

И ещё куда-то…

Лично перед Хавченко отчётливо замаячила крупная свежая шишечка.

ГЛАВА 76 ВОЛШЕБНАЯ МАЗЬ

— Доктор, у меня ноги почернели!

— А Вы их мыть пробовали?

— Нет. А что, помогает?

Анекдот.

Нервные потрясения, которые зам испытывал при общении с легко травмируемым доктором, были воистину тяжёлы, словно чугунные оковы. Внутренняя система товарища Хамченко, с каждыми прожитыми земными сутками, раскачивалась всё сильней и сильней. Она шаталась из стороны в сторону, словно одинокая шлюпка в девятибалльный шторм. Пассажиров, находящихся в шлюпке, рвало.

В связи с этим его налегание на успокоительные жидкости (не рекомендованные Минздравом, разумеется) усиливалось ото дня к ночи. Даже во втором ящике замовского рабочего стола всегда лежала дежурная бутылка двойного бурбона и коробка кубинских сигар. В бутылке, вместо бурбона, бессовестно таился неизвестного производства самогон. В коробке же с сигарами нагло лежали местные фильтрованные папиросы. Таким способом, зам пытался обмануть самого себя.

Ещё одним стрессопротектором выступал настольный календарь с девушками, которые составляли одно малоизвестное бедное сословие, поскольку на картинках они были одеты исключительно в бикини. Но, несмотря ни на какие расслабляющие ухищрения, нервная система моего вышеописываемого начальника и через месяц оставляла бы желать лучшего.

Поскольку от предложенной неотложной психиатрической помощи зам добровольно отказался, то поделать с ним что-нибудь я уже никак не мог. Однако, сожалеть о том, что я ничего не мог поделать с замом, у меня так до конца и не получилось: товарищ Хавченко, спустя пару дней после «Дня донора», всё-таки прибежал ко мне за врачебным советом.

Как Вы уже понимаете, у заместителя моего командира, любителя поиграть в «дурку», имелись и другие, не менее увлекательные занятия: Хамченко любил покуролесить. Покуролесить, не в смысле пустить кур к лисам, а в смысле наоборот, пустить своё хитрое лисье тело в самый что ни на есть курятник (как выяснилось позже, петухами зам тоже не брезговал).

Не вдаваясь в подробности с кем куролесил зам, расскажу про другое — про последствия. Итак, в результате своих беспорядочных похождений и разного рода некрепких связей, капитан второго ранга Хавченко намотал «на винт» очень много болячек, изложенных на пёстрых страницах учебников по кожным болезням. Из всех заболеваний, кои можно было встретить на его ослабленном алкоголем теле, больше других зама беспокоил нестерпимый кожный зуд на ногах. Ступни неприлично чесались.

Помня про моё стрессовое состояние, Хамченко сразу же сунулся в дивизионную флотскую поликлинику, располагавшуюся на холме. В поликлинике жила Пустота. Какой там дерматолог, хирурга-то он никак найти не смог. Сухопутного врача-терапевта тоже не было: Юрас где-то отсутствовал. Плюхнув свой зад на ступеньки, Хавченко судорожно зачесал пятки. Мысли о медицинской помощи усилились. Поликлиника же молчала, словно кладбищенская усыпальня. Тишину нарушал лишь звук трения замовских ногтей о собственный загрубевший кожный покров. Кое-как справившись с зудом, «грибковый» помчался в городок: там тоже стояло медучреждение.

На том, что в городке стояло медучреждение, собственно говоря, всё и кончалось. В этом лечебном заведении аналогично, как и предыдущем, не нашлось специалиста, готового помочь целому капитану второго ранга: одни медики располагались в отпуске, а другие не предназначались по штату. Затошная поликлиника «работала» в летнем режиме.

Бесперспективно помыкавшись в поисках необходимого медика, товарищу Хамченко не осталось иного выбора. Собравшись с духом, он пришёл к врачу части, то бишь ко мне.

Я сидел у себя в лаборатории и изучал двойную репликацию мутированного экзогенного РНК-вируса в симбиозе с инертной палочкой Коха (жутко интересно), подсаженной методом двойного скрещивания к особям искусственно ослабленных вторичным иммунодефицитом с присутствием продромальных явлений, когда распахнулась дверь и в проёме, проигнорировав давно повешенную табличку