И придут наши дети - [75]

Однако Прокоп глядел в землю, себе под ноги, на потрескавшиеся камни, сквозь которые пробилась трава, и где валялись обломки кирпичей, мешки засохшего цемента и разбитая черепица.

— А ты этому веришь?

— Хочу верить, — пробурчал Ивашка.

— А… когда все это должно быть готово?

Они на минуту остановились, глядя друг на друга, потом Даниэль снова двинулся каким-то колеблющимся, неуверенным шагом, осторожно переступая через раскиданные бревна, и растерянно ответил:

— Через пятнадцать лет.

— Господитыбожемой! — выпалил Прокоп.

— Если ты будешь ездить сюда столько, сколько мы, ты поймешь. — Плечи у Ивашки обмякли, руки повисли вдоль тела, и во всей его фигуре было что-то безнадежное и грустное. — Люди не дорожат историческими памятниками, — голос его звучал неуверенно. — Не дорожат своей историей. Как будто у нас не было прошлого… Ну что, повернем обратно?

Они вышли в конец площади, остановились возле здания бывшей гимназии и смотрели вниз на крыши и башни Каменицы. Солнце отражалось в окнах, пронизывало воздух и заливало светом окрестные пригорки. Они смотрели на этот бывший когда-то славным город, который теперь медленно и неохотно пробуждался от сна и забвения.

Матуш Прокоп любовался оригинальной архитектурой города, улиц и домов, и ему казалось, что он слышит топот копыт древних всадников, слышит, как дрожит земля и как стучат сердца искателей золота, которое было здесь, под ногами.

— Пошли, — кивнул он своим спутникам.

Телефонный звонок из Буковой в редакцию «Форума» застрял на коммутаторе Пресс-центра: телефонистка пыталась перевести разговор на отдел социальной жизни, но в трубке раздавались гудки. Она сообщила Буковой, что отдел не отвечает. Из Буковой потребовали соединить с секретариатом главного редактора. Телефонистка не помнила наизусть добавочные номера и вместо секретариата включила кабинет ответственного секретаря.

Трубку взял Оскар Освальд. Он записал телефонограмму на бумажке, пообещал, что все передаст кому надо и повесил трубку. Бессознательно потянулся за сигаретами, но тут же остановился — ведь он решил с первого июня бросить курить. Он очень толстел, и врач посоветовал ему сесть на диету и бросить курить, поэтому он развернул жевательную резинку. Он жевал жвачку и отсутствующим взглядом смотрел на записанный текст, не вникая в его смысл. Он пришел в редакцию в хорошем настроении. Газета была отпечатана. Оскар Освальд готовился к следующему номеру. Сейчас он снова начнет подгонять редакторов, одних отругает, других осторожно похвалит… Он был доволен собой и беззаботно насвистывал.

Когда он подошел к дверям своего кабинета, хорошего настроения как не бывало. Кто-то написал фломастером на табличке его инициалы О. О. — буквы были большими, бросались в глаза издалека, и он уставился на них, сам себе не веря. В бешенстве сорвал табличку. Он пришел в редакцию одним из первых, так что был уверен, что над шуткой успели посмеяться немногие, но знал также, что она быстро разнесется по редакции.

Он был взбешен.

Он им сегодня покажет! Кому-то сегодня достанется! Он будет безжалостно черкать и возвращать рукописи. Редакция будет ходить по струнке.

А внешне он будет сама любезность. Историю с двумя нулями он просто превратит в шутку. Может быть, даже стоит самому о ней рассказать, мол, вы слышали, какой номер отмочил какой-то остряк? Ах вы шутники, шутники… Это вам не пройдет!

Он энергично занялся делами, нашарил листок бумаги, вырванный из блокнота, на котором минуту назад записал какую-то телефонограмму. Он нахмурился. Еще не хватало, чтобы он для кого-то работал посыльным. Это уже чересчур! Он и так постоянно находится в тени, а они еще насмехаются…

Он взглянул на бумагу:

«Нефтехимический комбинат в Буковой.

Авария. Просим немедленно прибыть на место».

Он насторожился. Прочитал текст еще раз, он был адресован Матушу Прокопу. В Буковой произошел несчастный случай, из-за которого в Грон вытекло огромное количество масла. Размеры аварии еще пока не определены. Да, Прокоп был прав. А вот он, ответственный секретарь, ошибался, когда выступал против публикации репортажа. Это нехорошо. А кроме всего прочего, эти дураки из Буковой посылают телефонограмму, чтобы Прокоп приехал и написал продолжение.

Он хотел отнести сообщение в отдел социальной жизни. Пусть делают, что хотят. Прокоп уехал в Банскую Каменицу, пусть они его там ищут, он этого делать не станет.

Он отложил бумагу на край стола и придавил пепельницей. Пусть будет на глазах, а когда ему будет удобно, он отнесет ее туда.

Он успокоился. Даже эти проклятые два нуля его уже больше так не злили. Он выплюнул жвачку и точным движением бросил ее в корзину для мусора.

После того как Добиаш позвонил в Братиславу, он сел за столик диспетчера и подтянул поближе телефон и блокнот. Сначала он позвонил в районный центр в инспекцию водного хозяйства и сообщил какой-то равнодушной секретарше, что в Грон вытекло очень большое количество масляных отходов. Угрюмый женский голос отрезал: «Передам!», и в трубке щелкнуло. Добиаш пожал плечами — нам еще придется поговорить!

По внутреннему телефону он связался с начальником второго цеха Габриэлем Гибалой и спросил, установлено ли уже точно, сколько же масла вытекло в реку.