И повсюду тлеют пожары - [88]

— Элена, — вздохнула миссис Маккалла. — Ты всегда знаешь, как поступать. Что бы я без тебя делала?

— Биллу и Марку ни слова, — велела та, беря сумку. — Не будем их заранее обнадеживать. Доверься мне. Я все устрою.

На самом деле Биби не беременела. Стресс перед слушаниями, сегодня съемочная группа толчется у дверей ресторана, завтра репортер останавливает Биби на улице и тычет микрофоном ей в лицо, газеты, такое ощущение, высказываются чуть не каждый день, начальник ворчит, потому что Биби то и дело отпрашивается к адвокату, — короче, у нее развилось пристрастие к нездоровой еде: «Орео», картошка фри, как-то раз — целый пакет свиных шкварок; за месяц Биби набрала пятнадцать фунтов. Восполняя отгулы, она брала лишние смены, работала до двух или трех ночи, закрывала ресторан, а назавтра приходила к девяти утра открывать. Этот период в памяти ее запечатлелся лишь размытым пятном. А потом она отравилась — контейнер с остатками из ресторана слишком долго простоял в холодильнике, — и ее стошнило прямо в библиотеке перед соцработницей. После этого Биби не ела несколько дней, а когда оклемалась, выяснилось, что теперь, за считаные недели до суда, она так нервничает, что есть не может вообще. К началу слушаний она сбросила набранные пятнадцать фунтов и еще десять вдобавок.

Однако миссис Ричардсон ничего этого не знала. Не в силах доказать то, чего нет, она, что логично, отправилась на поиски доказательств того, что есть. Я могу раскопать что угодно, напоминала она себе. Даже если сама не знаю, всегда есть знакомые. На следующее утро она достала свой «Ролодекс» и перелистала до «М»: Мэнуилл, Элизабет.

Миссис Ричардсон и Элизабет Мэнуилл делили комнату на первом курсе колледжа, и хотя позднее переехали к другим соседкам, друг друга не теряли до самого выпуска и потом тоже. Они возродили свое приятельство, когда Элизабет переехала в Кливленд и возглавила медицинскую клинику чуть восточнее Шейкер-Хайтс — оказывается, единственную клинику в Ист-Сайде, где делают аборты.

У миссис Ричардсон был крошечный вопросик — крошечный, непозволительный, слегка противозаконный вопросик. Нельзя ли глянуть в медкарты клиники и проверить, нет ли Биби Чжоу в списках тех, кто недавно делал аборт?

— Неофициально. Не для печати, — заверила миссис Ричардсон подругу, зажав трубку плечом и для надежности еще раз глянув, закрыта ли дверь в кабинет.

— Элена, — сказала Элизабет Мэнуилл, тоже закрывая дверь. — Ты сама понимаешь, что я не могу.

— Тут же ничего такого. Никто не узнает.

— Но это конфиденциальные данные. Ты знаешь, какие за это штрафы? Про этику я вообще молчу.

Элизабет Мэнуилл много лет дружила с миссис Ричардсон и немало ей задолжала, хотя сама она ни за что бы так не выразилась. В Денисон приехала как Бетси Мэнуилл, болезненно застенчивая девочка из Дейтона, — она вздыхала с облегчением, сбежав от насмешек, сопровождавших ее все старшие классы, страшилась, что в колледже все повторится. В свои восемнадцать Элизабет Мэнуилл была легкой мишенью: очки вечно съезжают с носа, лоб шишковатый от прыщей, одежда старомодна и плохо сидит. Ее новая соседка походила на высокомерных девиц, испортивших ей последние годы в школе: красивая, роскошно одетая, со всем миром на ты, и в первую ночь Бетси плакала, пока не уснула.

Но Элена взяла ее под крыло и преобразила. Она одалживала Бетси губную помаду и лосьон, водила по магазинам, учила по-новому причесываться. Шагая на лекции с Эленой, сидя подле Элены в столовой, Элизабет набиралась уверенности. Заговорила как Элена — будто не сомневалась, что люди хотят слышать ее мнение, — стала держаться прямее, как танцовщица. К выпуску Элизабет стала другим человеком — Лиз Мэнуилл, в брючных костюмах, на каблуках, в круглых очках, почти выдававших ее ум; человеком, который позднее с легкостью займет пост руководителя клиники. В дальнейшие годы Элена — теперь уже миссис Ричардсон — по-прежнему ей помогала. У нее были обширные местные связи, она замолвила словечко за Элизабет, когда та подала заявление в клинику, а когда Элизабет взяли на работу и она переехала в Кливленд, Элена представила ее куче разного народу, в профессиональных кругах и личных. Собственно говоря, Элизабет и с мужем познакомилась на коктейльной вечеринке, много лет назад устроенной Ричардсонами; муж ее был коллегой мистера Ричардсона. Миссис Ричардсон никогда не просила вернуть долг, не намекала даже, и обе они остро это сознавали.

— Как там, кстати, Деррик? — внезапно спросила миссис Ричардсон. — И Маккензи?

— Все хорошо. У обоих. Деррик, конечно, на работе выкладывается.

— Не верится, что Маккензи уже десять, — задумчиво сказала миссис Ричардсон. — Как ей в Лорел?

— Счастлива. Стала гораздо увереннее. Мне кажется, школа для девочек — это многое меняет, знаешь? — Элизабет Мэнуилл помолчала. — Еще раз спасибо, что замолвила словечко.

— Бетси! Ну что за глупости. Я только рада. — Миссис Ричардсон побарабанила ручкой по столу. — Мы же друзья.

— Ты же понимаешь, я бы с удовольствием помогла. Но если узнают…

— Нет, естественно, ты не можешь мне показать. Разумеется. Но если мы, например, пойдем обедать, я заеду за тобой и нечаянно гляну тебе через плечо на список за последние месяцы, никто не скажет, что ты нарочно мне его показала, правда?