И обонял Господь приятное благоухание - [13]

Увы, боюсь, сегодня это сходство — ловушка, со временем я понял это. Стремление к Богу ведет к жизни, а влечение к телу как к телу — к самоуничтожению и к могиле, к бездушному ящику для бездушных мертвецов.

XVIII

Если мне что и нравилось проделывать с молодыми и не очень молодыми особами после смерти месье Вайана, так это смазывать их разными бархатистыми и жирными веществами.

Вскоре после того, как я скромно отпраздновал свои пятьдесят пять лет и получил приличную пенсию от фабрики Зюбера за свою долгую и активную работу уполномоченного, я смог еще серьезнее заняться изучением различных запахов и реакций, вызванных нанесением моих препаратов на кожу и на более интимные места девушек, которых я принимал.

Но сначала я расскажу, как проходил мой день. Встав рано в любое время года, я дышал свежим воздухом у широко раскрытого окна, выходившего в монастырский сад. Я купил небольшую квартирку в старом доме около церкви, что делало меня похожим на викария, связанного своим жилищем и расписанием дня с самой интимной жизнью церкви и ее отголосками среди прихожан. Итак, стоя рано утром у окна, я жадно и благодарно вдыхал божественный воздух: зимой с изморозью, дующий с Юры, весной веющий свежей зеленью, летом с запахом желтого известняка, осенью сладковатый, с землистым ароматом.

Затем я шел на первую мессу, не пропуская ни одного утреннего причастия у алтаря. После этого я возвращался домой и отвечал на брачные и игривые объявления, которыми пестрели газеты. Так, каждое утро я около двух часов штудировал «Лё Прогре́», «Лё Дофине́ либере́» и газеты ближайшего кантона Швейцарии, такие как «Ля Трибюн де Женев», которая раз в неделю отводила им целую страницу. Бесценные газеты! Сколько юных и не очень юных, растленных жертв вы позволили мне вымазать слюной, чтобы ощутить их сокровенный запах под сиропом и гвоздикой! Сколько раз мой рот и язык упорно трудились, вдыхая и слизывая чуждый запах с поверхности любимых тел, чтобы отыскать под муаровым сахаром более интимный, более сладкий аромат морских фруктов! Бесценные газеты, драгоценные объявления, дражайшие ловушки для сгорающих от нетерпения жертв.

В полдень, после звона колоколов, в память о своем учителе я отправлялся в «Бресский трактир», — признаюсь, что некоторые официантки и прекрасные клиентки этого заведения, любимицы Вайанов, тоже позволяли мне сравнить различные ароматы.

После сиесты я отправлялся в церковную канцелярию. За эти годы я повидал не менее четырех преемников аббата Нуарэ, память о котором и могила которого никогда не были мною забыты. Месье Нуарэ умер в 1975 году, через десять лет после месье Вайана, и я поминаю их обоих, когда заказываю им заупокойную мессу.

В церковной канцелярии я занимаюсь тем же, чем и в свои семнадцать лет: веду счета, ищу и получаю субсидии для театральной труппы, слежу за графиком встреч нашего футбольного клуба с метким названием «Крист-Руа». Как и сорок лет назад, работы хватает.

Вечера я обычно посвящаю встречам с рекламодательницами, которых мне удается заинтересовать. Дело, как правило, не затягивается. Если эти девушки или дамы дали объявление в газете, значит, они на что-то надеялись. И я готов предоставить им это при условии, что мое обоняние не решит иначе: к дешевым запахам оно беспощадно. Мой нюх ищет чистую, безгрешную, родственную душу, и в этом ему нет равного. Благоухание Евы, ты наполняешь собою райский сад, и ангелы вдыхали тебя, сравнивая с ароматом плодов древа познания.

XIX

— Верите ли вы в реликвии? — спросил однажды месье Вайан аббата Нуарэ, когда снова приехал к нам на репетицию «Элоизы», нарушив свой обет не вмешиваться.

— В реликвии? Конечно же верю, — улыбаясь, ответил аббат. — И даже слишком. Но почему такой странный вопрос?

— Сегодня утром мне захотелось покататься, мы проехались по Швейцарии до Фрибурга, это город в готическом стиле и в стиле барокко, ах, там есть иезуитская церковь Святого Канизиуса, принадлежащая теперь коллежу, тоже основанному этим святым. Но не в этом дело. В церкви покоятся мощи святого: это чудовищно. Останки и череп в серебряной раке! Оцепенев, я почти четверть часа простоял перед этой мерзостью. И в то же время розовая церковь, розовый гипс, розовый мрамор, витые колонны, повсюду золото, это производит странное впечатление. Мне до сих пор не по себе. Я оглушен как боксер.

— Старый безбожник, вы же видите, что к вам взывает Господь!

— Ах, оставьте Бога в покое. Просто мне тошно от этой мрачной демонстрации. При чем здесь Бог?.. Это как ваш ужасный крест, терновый венец, гвозди, вся эта кровавая показуха!

— Показуха, если хотите, мой дорогой друг, но позвольте напомнить вам, что реликвии творят чудеса. Вам стоило быть настойчивее и попросить окрестить вас до полудня!

Потом речь зашла о запахах разложившихся, высохших или тщательно мумифицированных трупов, и поскольку месье Вайан негодовал по поводу их нестерпимых запахов, месье Нуарэ напомнил ему, что святые всегда хорошо пахнут. В этот момент юная особа, которая должна была играть Элоизу, вошла в комнату, и месье Вайан застыл, разинув рот и буравя видение ледяным взором.