И никаких ХУ! - [9]

Самым патриотичным, как всегда, оказался Макс:

- Постоять готов сколько угодно, а рысить без толку – увольте!

- Учтите, - посмотрев на него как на пустое место, продолжил Викентий Алексеевич, - бег – единственная возможность вашего стопроцентного участия, так как плавать вы не способны даже как это самое, а спортивные игры, насколько я сведущ, предпочитаете смотреть по телевизору. Так что: бежим, братцы, бежим…

- Мне нельзя, - опять возник вредный Макс, - у меня…

- Никаких ХУ! – грозно рыкнул Викеша, и все дружно, автоматом, поддержали:

- И никаких ХУ!

- Звери вы, а не люди, - заворчал толстяк, задвигавшись на стуле так, что бедный жалобно заскрипел. – Только звери добивают ослабевших.

- И заметь, - дополнил Старче, - наиболее жирных.

- Варвары!

Начальник негодующе хлопнул руководящей дланью по столу:

- Кончай бессмысленную бодягу! – Подождал, пока народ перестанет дёргаться в капкане и напомнил: - Все единогласно и добровольно…

 Макс, не удержавшись, недовольно хмыкнул.

 - …решили, что участвуют все и, значит, бегут – все! Точка! Чего дёргаться-то? – Он злорадно усмехнулся: - А для ослабевших и недобитых организаторы предусмотрели повальный двухкилометровый кросс по пересечённой местности.

- Ничего себе! – возмутился ослабевший. – А сами-то они бегут?

Викентий Алексеевич поморщился от наглого вопроса.

- Не знаю, - ответил нехотя, - не интересовался. Да и кому там бежать? Всем – за 60: рассыпятся на тропе – не соберёшь.

- Не скажи, - сердито возразил Старче. – Видел я, как эти одуванчики – сплошь члены и академики – дуются в буфете в домино под пиво: стол трещит от ударов костяшками, и уши вянут от неприличных комментариев. Ещё нас по жизни перебегают, живчики!

- Оставим небожителей в покое, - деликатно оборвал шеф стороннюю и не очень интересную тему. – Они – сами по себе, мы – сами, и давайте лучше подумаем, как нам самим пробежать по жизни такой, когда никто – докатились! – ни плавать, ни бегать не в состоянии. Скоро станем дирижаблями марки Макс.

- Ладно, добивайте, - проворчал воздухо-аппарат.

Но Викентий Алексеевич пожалел сортирного изобретателя и сменил неинтересную тему на более занимательную:

- Все усекли? Кросс бежать всем: и мужчинам, если таковые здесь есть, и женщинам, чохом. Если кто, не дай бог, заболеет, придётся нести на носилках. Индивидуального временного зачёта не будет, главное – добежать, дойти, доползти, но будет командный – по среднему времени всех участников, так что сачковать никому не советую.

- Хоронить будут сразу и там же, вдоль трассы? – поинтересовался Макс.

- Не знаю, - ответил безжалостный начальник, - но ты захвати на всякий случай белые тапочки.

- Спасибо за совет, - обиделся Макс. – Лучше я их сразу надену, а заодно и саван, чтобы вам потом забот меньше было.

Викентий Алексеевич не замедлил поблагодарить его от лица всех присутствующих:

- Огромное тебе спасибо, дорогой ты наш, незабвенный друг, и на этом. А мы тебя, обещаю, не оставим там диким зверям, - и строго наказал похоронной команде: - Предупреждаю: если Макс даст дуба на тропе здоровья, труп тащите на финиш и отмечайте прибытие у судей.

- Ну, что за люди! – уже в который раз возмутился физкультстрадалец. – Даже умереть спокойно не дают.

А главный истязатель-измыватель, жаждущий безвременной погибели единственного в коллективе интеллектуала-мыслителя, скривился от жалости и… рассмеялся вдруг ни с того, ни с сего, неприлично, на траурной минуте.

- Представляю себе живого покойника при полном параде на кроссе в лесу. - И все подлипалы, забыв об обкуренном братстве, льстиво заблеяли в повтор, тоже представив мрачноватый сюжет из Данте. – Умора! – И все переключились на истерический хохот, и даже потенциальный покойник, довольный сиюминутной популярностью, растянул мёртвенные губы в улыбке. – Убей бог, но ты сорвёшь соревнования! Во всяком случае, академиков в судейской коллегии на финише кондрашка, уж точно, хватит.

- Наконец-то, и от меня увидели какую-то пользу, - обрадовался губитель учёной элиты.

Зинуля с Нинулей уже не могли смеяться и только изнеможённо икали, уткнувшись заплаканными личиками в плечо друг другу.

- Ну, ладно… ну, хватит, - взмолился, еле отдышавшись с нервическими всхлипами, смешливый шеф. – Финита ля комедия! С кроссом, будем считать, покончили, - не сдержавшись, он опять рассмеялся. – Не забудь в саване дырки для ног проделать, а то тапочек не видно будет. О-хо-хо! Венок ещё надо! Ну, всё, всё, всё… - вздохнул, отгоняя душещипательное видение. – Испортишь, клоун, грандиозное мероприятие и нас подставишь. Придётся на время спартакиады схлопотать тебе с женой путёвки куда-нибудь в далёкий приморский дом отдыха.

Террориста такие отступные вполне устраивали, и он согласился даже на небольшой компромисс:

- Зачем так тратиться? Пусть одна путёвка будет куда-нибудь за город.

Минуту посоображав, все опять заржали, а Викентий Алексеевич замахал руками и еле выговорил:

- Довольно, не троньте нахала! – вытер заслезившиеся глаза, пошелестел приготовленным, всё ещё пустым, листом и, вернувшись к нестриженым баранам, приступил к обсуждению следующего физиспытания: - Кроме кросса для слабосильных, для настоящих мужчин, - он сделал паузу, чтобы присутствующие осознали, кто из них таковым является, - предлагается бег по стадиону на два круга, а женщинам – на один круг.