И никаких ХУ! - [11]

- На «че», - подсказал Фигаро.

- Чё «че»? – не понял профессор. – Ах, да! – помотал головой, стараясь не взлохматить строгую гладкую причёску. – Ну, чё, то есть, что, господа че… фу ты, чёрт! – привязались твари хвостатые! – он неумело перекрестился, и все за ним, кроме безбожника начальника. – Других версий по поводу механизма нет? Нет. А жаль, не ожидал, что вы такие безмозглые. – Студенты, довольные фамильярностью преподавателя, заулыбались, но догадываться не хотели. – Подсказываю дальше: че-ло…

- Лоботряс, что ли? – предположил Фигаро.

- Нам твоя автобиография не нужна! – обрезал вспыливший учитель, потерявший с недоумками всякое терпение. – Причём здесь твой синоним?

- Как причём? – настаивал челотряс. – Чело – лоб, разве не так?

- Энциклопедист! – восхитился преподаватель, заставив Фёдора расплыться в многозначительной монализовской улыбке. – Недаром голова круглая – сойдёшь для данного частного подвида. А нам, повторяю неоднократно, требуется обобщающее название механизма кругодвижения. Ну, кто ещё? Че-ло-…

- …век, - догадался, наконец, Викеша.

Профессор облегчённо отдулся.

- Не зря тебя остепенили! Правильно: че-ло-век, разумный механизм природы, по-нашему – гомо сапиенс, по-горьковски – звучит гордо.

- Тот, что у Макса удобрения делает? – обдал душком профессорскую патетику Кинг-Конг.

Старче сморщил нос, вдохнул поочерёдно одной и второй ноздрёй, зажал дырки двумя пальцами и прогундосил:

- Что с тебя, волосатого, возьмёшь? Рановато ты слез с дерева.

- Слушай, сапиенс гордый, - грубо вклинился не в своё дело начальник, - много ещё у тебя осталось ценных знаний? Не выдохнешься? Учти, что работаешь языком не сдельно, а за так.

Общественный лектор удручённо вздохнул.

- Прав Макс: нет в твоём механизме ничего человеческого – обязательно подстрелишь на самом взлёте. Ладно, пусть мои бесценные многолетние теоретические разработки, обмытые потом…

- слюнями и соплями, - нагло вклинился Макс.

- …и кровью, будут весомым и безвозмездным – я это подчёркиваю – вкладом в наше общее физспортдело.

- Пусть, - разрешил начальник, - но бежать тебе по кругу всё равно придётся.

- Тогда я быстренько сворачиваюсь.

- Сворачивайся, - не стал возражать бесчеловечный механизм, - и поплотнее.

Оскорблённый профессор из общества «Знание» демонстративно повернулся к нему спиной, а к благодарным слушателям, неожиданно получившим в это обычное утро возмездный баклушник, благородным лицом.

- Дорогие господа! Диа джентльмены и прочие, - слегка повернул голову в сторону гонителя науки. – Под давлением грубой необузданной силы приходится извиниться перед вами за вынужденное сокращение интересующего вас материала. – И снова заходил, забыв об обиде ради науки, как и всякий уважающий себя учёный. – Итак, - господа снова вздрогнули и зашевелились, готовые чуть что вскочить и дёрнуть на перекур. – Не спешите, главное у нас впереди. Итак: известно, что всякий механизм состоит из композиционных блоков. У нашего их три: движительный, включающий нижние рычажно-шарнирные конечности, в обиходе называемые ходулями, а в нашем случае логично их определить бегулями, - профессор поднял одну ногу и посгибал-поразгибал её, демонстрируя действия половины блока. – Затем – опорно-крепёжный блок, размещённый в тазу, в обиходе называемом не буду вслух говорить как…

- Задницей, что ли? – как всегда уточнил не в меру любопытный Фигаро.

- Я сказал: в тазу… или в шайке, - строго повторил гомо-механизатор.

- Тазик у Серого, - стоял на своём Федя, - на ходу дребезжит, а у меня самая настоящая…

- Не отвлекайтесь, - рявкнул властный цербер.

- Слушаюсь, вашество!

- Так: первый, второй… ага, третий основной композиционный блок, - заторопился дармовой профессор, - есть не что иное, как верхняя тупая оконечность… с челом, в обиходе называемая котелком, если варит, или балдой, если внутри глухо.

- А как отличить, - опять затормозил теоретические исследования неугомонный Фигаро, - если, например, захочется диссертацию состряпать?

- Спроси у начальника – он определял, но мне думается, что только экспериментально – стуком. Да не у соседа! – прикрикнул на радивого экспериментатора, вознамерившегося постучать костяшками пальцев по голове вялого Царевича. – Себе можешь не стучать, всё равно не достучишься – там никого нет. Опять мы отклонились от основной темы! Блоки, господа архаровцы, запомнили? Застучали?

- Задница… - неуверенно повторил ещё один активист – Витёк.

- А ещё?

- Две задницы, что ли?

- У тебя точно: вторая вместо верхней до предела тупой оконечности. Господи, с кем приходится творить? Продолжаю заканчивать. Жизнедеятельность блоков и всего механизма осуществляется за счёт внутренних энергий: физической – в движительном блоке, духовной – в зад…, то есть, в тазовом…

- Как это, - опешил несмышлёныш Витёк, - духовная в заднице?

- А где же ей быть? – рассердился исследователь на глупый вопрос. – Дух у тебя откуда исходит?

- А-а-а…

- Вот тебе и а-а-а… ворона-кума! – совсем развинтился профессор к концу лекции. – В природе, брат, всё устроено просто и ясно, понять - большой балды не надо. Так, остался обесточенным управляющий блок. Он управляется моральной энергией, питаемой, как вам известно, указаниями сверху. Уяснили? Нет? Ну и не надо: меньше знаешь – лучше ешь, дольше живёшь.