И не осталось никого - [43]

— Или, скажем, как насчет того случая — а это один из самых моих любимых — когда вы отключили его от сервера?

Поскольку все наши проекты находились на центральном сервере, то если кто-нибудь открывал на своем компьютере какой-то файл, он уже был недоступен никому другому. Это вопрос протокола — только один человек мог в данный момент работать с данным файлом. Таким образом мы избегали дублирования и всяких накладок. Прошел слушок, что Джо поджимают сроки по одному из проектов и ему нужен доступ к конкретному документу. Чтобы заблокировать его доступ к документу, кому-то нужно было всего лишь открыть этот файл. Джо послал один е-мейл, потом другой, потом третий — с просьбой к тому, кто открыл этот документ: пожалуйста, закройте его, поскольку поджимают сроки. Никто ему не ответил. Джо был вынужден обойти всех, заглядывая на наши мониторы. Когда он нашел наконец нужный ему документ, владелец компьютера извинился перед ним, закрыл файл, потом позвонил кому-то еще на другом этаже, и тот открыл этот файл, прежде чем Джо успел вернуться к своему столу и попытался открыть документ. Тогда Джо вернулся к первому, который тут же сделал невинное лицо. Полчаса спустя Джо нашел второго парня, который извинился, закрыл файл и позвонил кому-то еще, запустив новый цикл поисков. Их идея, как они говорили, состояла в том, что если Джо Поуп любит сидеть допоздна, то нужно ему в этом помочь.

— Больные на всю голову, — повторила Женевьева.

Во-первых, сказали мы ей, мы не имеем никакого отношения к тому, что витраж Полетт Синглтари оказался в кабинете Джо Поупа. А случай с «ПИДАРОМ»? Майк Борошански изучил его и снял со всех нас, включая и Тома Моту, всякие подозрения. Неужели так уж невозможно предположить, спросили мы Женевьеву, что это дело рук Джо? Может быть, он хочет привлечь к себе внимание или страдает манией преследования. И потом, продолжали мы держать круговую оборону, мы не пытаемся никому найти оправдания, но Джо Поуп не самый общительный человек в мире. Что, он хоть раз участвовал в выпивках после работы? Да ни за что. Джо, пойдете с нами перекусить? Черта с два.

— Когда в последний раз кто-либо из вас приглашал Джо на обед? — спросила Женевьева, прежде чем покачать головой и уйти.

Женевьева выкатила нам свои обвинения приблизительно в то же время, когда Карен Ву, как-то днем остановившись у бокса Джима Джеккерса, сделала постыдное заявление.

— Я только что вернулась из «Макдоналдса», — заявила она.

Она сказала это, словно преподнесла какое-то откровение. Джим оторвал взгляд от того, чем был обычно занят, когда сидел за своим столом.

— Боже мой! — воскликнула Карен, подходя ближе и садясь на пластиковый стул рядом с его столом. — Я только что вернулась, — она сделала паузу для пущего эффекта, — из «Макдоналдса».

— И что в «Макдоналдсе»? — спросил Джим.

В защиту Джима можно сказать, что отделаться от Карен, если она останавливалась у твоего рабочего места, было невозможно. Голос ее обладал силой самой природы, ее болтовня являла собой горную речку с бурными, пенящимися потоками. Она была харизматична, как Гитлер без антисемитизма или МЛК[59] без сострадания или благородного дела. В то же время Джим был легкой добычей. Он бросал любые свои дела и начинал слушать того, кто к нему обращался.

— Понимаешь, я никогда не хожу в «Макдоналдс», — продолжала Карен. — Я не была в «Макдоналдсе», наверно, со времен колледжа. Я сегодня утром проснулась с мыслью, что ужасно хочу сэндвич «филе-о’фиш».

— Странно, — сказал Джим.

— Правда, необычно? Такое нечасто случается. Семь часов утра, а я возбудилась просто до зуда. Ну, до обеда так или иначе пришлось подождать. Но я хожу на обед в одиннадцать тридцать! Ты только себе представь — лишь в одиннадцать тридцать. Не могу же я припереться в «Макдоналдс» в одиннадцать тридцать и заказать «филе-о’фиш». Это дурной тон.

— А он что, так и называется: «филе-о’фиш»? — поинтересовался Джим.

— А ты что думаешь — «фиш-о’филе»?

— Нет, я думал «мак-филе».

— Нет, Джим, никакой это не «мак-филе», — огрызнулась Карен. — Это глупо. Очень глупо. Никакой это не «мак-филе». Ты будешь слушать, что я тебе рассказываю? Значит, я жду лишних полчаса, а сама умираю от зуда, но все же жду. Наконец иду туда. А у них, бля, нет «филе-о’фишей». Я стою у прилавка, я просто вся растекаюсь, а потом практически падаю и отправляюсь на тот свет.

— И что же ты заказала?

— Нет, Джим, я тебе не об этом. Ничего я не заказала. Я ненавижу «Макдоналдс». Я не заказываю никаких мясных продуктов в «Макдоналдсе», это же просто ужас какой-то. Я хотела «филе-о’фиш».

— Ну так и куда же ты пошла?

Карен закатила глаза и закинула голову, демонстрируя крайнее раздражение.

— Да нет же, Джим, — повторила она. — Ты не понимаешь. Я тебе не об этом говорю. Ты что, меня слушать не хочешь? Мне ужасно захотелось пописать, — продолжила Карен, — и я прошла через зал. Ну, ты же бывал в «Макдоналдсах», верно? Ты знаешь, слева там туалеты, а справа — игровая площадка. Ты понимаешь, что я имею в виду, говоря «игровая площадка»? Там, где всякие мак-персонажи, карусель с сиденьями в виде чизбургеров и всякое такое.