— Я забыла о том, что ты стал инкарнацией! Я забыла… — Тут Орлин замолчала. — Ой… они не должны тебя заменять!
Марс мгновенно понял, что она имела в виду.
— Мое время еще не пришло! — сказал он. — Ты ошиблась.
— А теперь у тебя есть жена и любовница, и ни одна из них не является моей матерью!
— Я буду всегда любить твою мать и тебя. Но мы с ней больше не предназначены друг для друга.
Он положил ей руки на плечи и притянул к себе.
— Это отдельная история, дочь моя. Не мы приняли такое решение. Я любил твою мать, однако должен был жениться на принцессе из другого королевства, а к тому времени когда я узнал о твоем существовании, слишком много всего произошло и я уже был инкарнацией. Я посчитал, что будет лучше предоставить ей жить и дальше так, как она жила. А потом Иона стала инкарнацией, и я за нее порадовался. Мне кажется, мы прекрасно понимаем друг друга.
— Разве я смогу попросить у тебя об одолжении теперь, когда мы знаем, кем ты мне являешься?
— Ах да, ребенок… мой внук. — Марс задумался. — Я не могу никому делать скидок. Тебе придется понять природу того, о чем ты просишь. Семя войны… Я покажу тебе, какие фрукты произрастают из этих семян.
— Сейчас? — удивленно спросила Орлин.
— Да, так будет лучше; ты же не хочешь провести здесь больше времени, чем необходимо, если, конечно, не намерена оставить тело смертной. — За короткий разговор с Орлин Марс сумел все про них узнать.
— Сейчас, — согласилась она.
Он взял ее за руку.
— А как же мы? — спросила Лигея.
— Пусть дьяволица примет мой облик и позаботится о тебе, — ответил он.
Обе женщины в притворной ярости схватили со стульев подушки и швырнули в Миму. Однако Меч Войны уже появился в руке Марса, и они с Орлин, скользнув сквозь стену Цитадели, покинули Чистилище и опустились в царство смертных.
— Куда мы направляемся? — спросила Орлин, в очередной раз поразившись легкости и скорости, с какой инкарнации передвигаются в пространстве. Танатосу служил бледный конь Морт, у Хроноса были Песочные Часы, Судьба прибегала к помощи нитей, а теперь Меч Войны выполнял одну из своих позитивных функций.
— На персидско-вавилонский фронт, — ответил Марс. — Когда я только стал инкарнацией, я разрешил разногласия с Судьбой, убрав правителя Вавилона, и между воюющими сторонами установился мир. Однако затишье оказалось временным — тут и там завязывались стычки из-за глубоких этнических противоречий и оставшихся после войны неоплаченных долгов. Если бы какая-нибудь из сторон одержала победу, другая оказалась бы полностью уничтоженной, и проблема была бы решена. Желая остановить кровопролитие, мы не стали ничего делать по поводу этих конфликтов, но они разгораются все сильнее и сильнее. Сегодня обе империи номинально заключили мир друг с другом, но постоянно возникают столкновения, а интересы соседних стран и их участие в военных действиях постоянно растет, так что вполне возможно серьезное противостояние нескольких государств. Мы, инкарнации, пришли к выводу, что необходимо предпринять решительные шаги, дабы предотвратить начало третьей мировой войны.
— Но разве ты, воплощение Войны, не в состоянии…
— Я делаю все, что в моих силах, и мне удалось выиграть время, но, учитывая халатное отношение одной из инкарнаций к своим обязанностям, я терплю одно поражение за другим. С моей точки зрения, до конца осталось лет пять, может быть, шесть — не больше. Вот почему действовать надо незамедлительно.
— Заменить… заменить инкарнацию? Если не тебя, тогда какую же?
— Я и так сказал слишком много, — проворчал Марс. — Мы прибыли на линию фронта.
Глазам Орлин предстала пустыня. Поля опалило пламя, урожай практически погиб, а почти все дома превратились в руины. Когда они остановились рядом с лачугой, построенной из кусков досок, кирпича, картонных коробок и обрывков брезента, Орлин заметила на горизонте облако дыма. Она знала — спрашивать, что горит, не нужно.
— Я войду в мужчину, — сказал Марс. — А ты — в женщину. Ты будешь понимать язык, и ее имя прозвучит для тебя как твое. Мы останемся в их телах до тех пор, пока инцидент не будет исчерпан — недолго. И тогда ты поймешь, с чем мы здесь столкнулись.
— Но…
— Все скоро прояснится. — Марс подошел к лачуге и проник внутрь сквозь стену.
Орлин последовала за ним. Очевидно, он сделал так, что его возможности на время перешли к ней. Она была призраком, вселившимся в живого человека, и теперь должна-была проникнуть в другое тело, не покидая первого.
Оказавшись внутри, Марс повернулся к ней:
— Помни, тебе никто не может причинить боли, хотя ты и почувствуешь все, что будет чувствовать эта женщина. А теперь войди в нее. — Он показал на пожилую женщину, которая что-то готовила в горшке на едва тлеющем огне.
— Здорово, я снова стану призраком! — обрадовалась Вита.
Орлин проникла в женщину. Казалось, физическое тело Виты лишилось своей субстанции, действительно перешло в разряд призраков.
На мгновение возникла неразбериха, пока они сливались с чужим телом и сознанием. Затем все снова встало на свои места. Женщина готовила кусочек мяса, который ей удалось найти во время последней вылазки, — часть животного, разорванного взрывом бомбы. Она надеялась, что, если варить достаточно долго, его можно будет есть. В конце концов, ничего другого нет.
